– То есть раскаялся в греховных помыслах? Тогда это вообще не к нам, а наверх. Такое записывается в плюс, а не в минус.
Чертанов вздохнул, в тоске озираясь вокруг. Мимо протопал здоровенный бес с козлиными рогами – на человека даже не глянул, а вот Стефании приветливо оскалился, даже рыкнул что-то дружелюбное, протягивая лапищу…
– За задницу не хватать!.. – взвизгнула чертовка, отскакивая в сторону.
На лицо бугая набежала тень. Он втянул голову в плечи и зашагал дальше, по пути раздавая тумаки грешникам.
– Бесы… – поджала губы Стефания. – Терпеть их не могу…
– А тот, что нас подвез, вроде приличный был… – подумал вслух Чертанов. – Или он не бес?
– Бес. Но третьего ранга. А этот здоровый – первого, как и я. Бесы первого ранга – живое воплощение тупизны. И все жутко озабоченные. Они ведь ближайшая родня сатирам. Слышал про сатиров?
– Слышал кой-чего… – промямлил Чертанов.
На самом деле он ничего про них не слышал, но признаваться не захотел.
Прошло сколько-то времени. В отсутствие солнца и часов сложно сказать, сколько именно. Стефания шла весело, разве что не приплясывая. Чертанов кое-как тащился следом, едва не падая от изнеможения.
Жара одуряющая. По спине градом катится пот. Горячий, обжигающий. Волосы уже мокрые – пот течет по лицу, попадает в рот, оставляя соленый вкус. Дышится тяжело, мучительно.
– Сколько здесь градусов? – прохрипел Чертанов через силу.
– Семьдесят один по Цельсию, – приветливо ответила Стефания. – Прохладно что-то сегодня. Обычно бывает теплее.
По крайней мере земля уже не обжигает прямо сквозь подошвы, как раньше. То ли стало чуточку прохладнее, то ли просто притерпелся. Скорее второе. Чертанов с грустью подумал, что по возвращении наверняка придется лечиться от ожогов. Стопы ужасно болят.
Он сделал еще шаг и пошатнулся. Перед глазами поплыли круги, спину как будто облили ледяной водой. Чертанов замер и плотно зажмурился, ожидая, пока пройдет дурнота.
– Что с тобой? – брезгливо поинтересовалась Стефания.
– Мне плохо…
– Плохо? – приподняла брови чертовка. – Это тебе-то плохо?
Чертанов слабо кивнул. Стефания цокнула языком и повела рукой, указывая на варящихся в адском котле грешников.
– Видишь их? – ехидно осведомилась она. – Вот им – плохо. А ты… ты просто кривляешься. Двигай ногами.
Чертанов слабо застонал, но команду все же выполнил. Ни в коем случае не следует сердить черта, находясь в Аду.
Ад вообще оказался на редкость оживленным местом. Куда ни глянь – целые толпы народу. Чертанов и Стефания прошли мимо многолюдного сборища, с безумным рвением вгрызающегося в скалу. Лопаты и кирки так и мелькают в воздухе, рабочие едва не падают от усталости, но упрямо продолжают долбить камень.
Потом утомленному взгляду Сергея предстало небольшое озеро. Он невольно застонал, с вожделением взирая на ровную гладь. Там по пояс в воде сидят люди – расслабленные, с бутылками в руках. Однако Стефания, уловив мысли спутника, медленно покачала головой.
А через секунду Чертанов невольно вскрикнул – только что спокойное озерцо вдруг закипело, забурлило, на поверхности показались скользкие чешуйчатые спины. Откуда ни возьмись, в воде появилось множество огромных змей и крокодилов.
Отдыхающие закричали от страха, торопливо полезли на берег. Однако некоторые неудачники все же стали жертвой хищных гадов. А уцелевшие некоторое время смотрели на воду, выжидая, пока та успокоится, а затем полезли обратно. Кое-кто замешкался, но их тут же подбодрили вилы чертей-смотрителей.
– И с какой периодичностью они появляются? – поинтересовался Чертанов.
– Кто?
– Крокодилы и змеи.
– Тут не всегда крокодилы. Бывают акулы. Бывают пиявки. Бывает, просто вода начинает кипеть. По-разному. И циклы здесь иррегулярные – иногда сутки проходит, иногда всего несколько минут. Тут фишка в постоянном напряжении – в любой момент удовольствие может смениться кошмаром.
Прошли мимо огромного здания кубической формы. Вдоль стены тянется длиннющая очередь людей с унылыми лицами. Стоят неподвижно, не шелохнутся, не разговаривают, только смотрят друг другу в затылок. Чертанов попытался прикинуть, сколько здесь народу, а потом понял, что сосчитать не получается. Люди двоятся и троятся. Такое впечатление, что в одном и том же месте стоят по несколько человек.
