– Ясненько… И где же нам его искать? Можете что-нибудь подсказать, уважаемый Радага?
– Могу. Но… что я с этого буду иметь?
Колобков покопался в карманах. Ничего не нашел. Чертыхнулся и сказал:
– Слышь, ты, человек-брульянт! Какого хрена тебе надо-то, а? Мешок денег? Да ты сам себе капитал!
Сапфировые глаза уставились на Колобкова. Радага немного помедлил, а потом неохотно кивнул.
– Ты прав, – гулко произнес он. – У вас и в самом деле нет ничего, что могло бы мне понадобиться. Я не ем, не пью, мне не нужна одежда… мне ничего не нужно. Тем более на этом острове.
– Ну и вот!
– Разве что… да, – прищелкнул пальцами Радага. – Чернила. Мне нужны чернила.
– Чернила?
– Да. Чернила. Чернила и пергамент. У вас есть?
– Найдем. А тебе зачем?
– В последнее время я начал писать мемуары. Описываю свою траханую жизнь. Сам не знаю, зачем. От скуки, наверное. Но чернил у меня мало. Я делаю их сам, из сажи, но получается такая дрянь…
– Договорились, – кивнул Колобков. – Мы тебе ящик пергамента и ведро карандашей, а ты нам наводку.
Радага проводил землян до яхты. Труп Бамакабамашуры он тоже прихватил с собой – чтобы сбросить с обрыва. В его родной Машикаве погибших насильственной смертью хоронят исключительно в море – считается, что соленая вода не даст мертвецу стать голодным зомби.
– Ужасти какие! – хмыкнул Колобков, когда Радага ему это объяснил. – А чего тебе бояться-то? Ты ж бриллиантовый, тебя никакой зомби не сожрет.
– Но это не значит, что мне хочется с ним встречаться.
Пергамент в трюме «Чайки» еще остался. Большую часть распродали в Порт-Вариусе, но несколько кип все же сохранилось. Колобков торжественно передал их все Радаге, присовокупив целый пук ручек. Бриллиантовый робинзон очень обрадовался самопишущим палочкам – куда удобнее птичьих перьев и чернил из сажи.
– Сделка заключена, – кивнул Радага. – Теперь слушайте. Я не знаю, где Тур Ганикт может быть сейчас. Мы с ним расстались полтора миллентума назад. Почем мне знать, в каком конце океана искать этого траханого пирата?
– Ты что, сука, кинуть меня захотел?! – вскинулся Колобков.
– Однако! – поднял руку Радага, прерывая праведное возмущение. – Я знаю, как его можно отыскать. На юго-западе отсюда, южнее моей Машикавы лежит остров мозговых слизняков. Вот туда вам и надо держать курс. А там – найти слизняка по имени Маммерариана. Он вам поможет.
– Это чем это он нам поможет?
– Скажет, где искать Ганикта.
– А ему-то откуда знать?
– Маммерариана когда-то присасывался к Ганикту. А эти траханые слизняки до конца жизни чувствуют «запах мысли» тех, к кому хотя бы раз присасывались. Найдете Маммерариану – найдете Ганикта.
Земляне обменялись растерянными взглядами. Словосочетание «мозговой слизняк» не вызывает особого энтузиазма. Сразу представляется что-то жуткое и противное. Что-то, с чем совершенно не хочется общаться.
– Все, я свою часть сделки выполнил, – произнес Радага, взваливая на плечо ящик пергамента. – Расстаемся.
– Скатертью дорожка, – махнул рукой Колобков. – Василь Василич, ком цу мир, битте! Будем новый курс прокладывать!
Карту рассматривали совсем не долго. Остров Мозговых Слизняков был обнаружен без труда – в самом низу, чуть севернее материка холог-юкти. После недолгого обсуждения был проложен и курс. Самый кратчайший, пролегающий аккурат рядом с Малым Кхагхостом.
– Я рад, что наконец-то смогу вернуться домой, капитан, – пошевелил усами Лайан Кграшан.
– А уж я-то как рад, что наконец-то от тебя избавлюсь, – приветливо улыбнулся Колобков. – Вот приберу твою арбузную жемчужину – и избавлюсь.
Прошел час. «Чайка» благополучно преодолела кольцо рифов и бурное течение, защищающие остров Тань от незваных гостей. Фабьев повернул штурвал, направляя яхту в открытый океан.
Ночь наступила внезапно, как обычно и бывает на Эйкре. Вот тепорий вовсю полыхает, делится с окружающим миром внутренним светом – а вот он уже истощился, вот уже уходит на покой. Свет стремительно гаснет, всюду разливается непроглядная тьма. Тепорий по-прежнему здесь, рядом, в каждом миллиметре воздуха и воды – но он обессилен, он вступил в темную фазу. И только крупные его сгустки иногда на миг вспыхивают – словно зарницы в небесах.
