* * *
— Ну как, Юп, получится у тебя? — спросила тетя Матильда.
Юпитер с сомнением смотрел на старую стиральную машину, которую только что Конрад с Гансом притащили к нему в мастерскую.
Появилась эта рухлядь на складе позавчера благодаря стараниям дядюшки Титуса. И без того уже пожелтевшая эмаль местами облупилась и потрескалась. Все стенки машины были помяты, деформированы и напоминали листок бумаги, который сначала скомкали, а потом кое-как разгладили.
Можно было представить, в каком состоянии там мотор! Юпитеру совершенно не хотелось этого даже представлять, он с удовольствием отправил бы барахло, в металлолом, но он сказал:
— Ладно, тетушка, я попробую. В крайнем случае, повожусь с ней денек, если ты считаешь, что она того стоит.
Тетя Матильда заулыбалась. Вот стоит ее мальчик, ее дорогой племянник Юпитер Джонс, а вот — стиральная машина, с которой нужно поработать. В ее глазах все так прекрасно сочеталось: работа — мальчик. Мальчик за работой.
— Да-да, постарайся, Юп, а я приготовлю что-нибудь вкусненькое на ужин.
И тетушка Матильда удалилась чрезвычайно довольная.
В принципе Юпитер ничего не имел против того, чтобы весь день провести за работой. Во-первых, это был заработок, а во-вторых — что было гораздо важнее — так быстрее прошло бы время.
Оба его коллеги были тоже заняты. Боб — в библиотеке, а Пит подстригал газон и выполнял другие поручения.
Но мысли всех троих витали далеко. Завтра рано утром они встречаются с Констанцией у скалистой бухты, которую она присмотрела. Ее знакомые мексиканцы должны привезти Флаки на трейлере. И тогда все они отправятся на поиски затонувшего катера.
Юпитер потратил час, чтобы вывинтить все старые, проржавевшие болты и гайки, прежде чем он смог извлечь мотор и взгромоздить его на верстак. Мотор оказался не в таком плохом состоянии, как можно было бы ожидать. Одна из первых послевоенных моделей, как предположил Юпитер, лет тридцати от роду. Тогда промышленность еще выпускала добротную продукцию.
Необходимо было поменять изношенный ременный привод. Изготовить его была пара пустяков, и Юпитер направился к ящику, где в их мастерской хранились разные материалы, в том числе и резина. Что-то заставило его вдруг остановиться, хотя он не сразу понял что — настолько увлекся ремонтом стиральной машины.
Ах да, красная лампочка мигает, значит, в их штаб-квартире звонит телефон.
Главный детектив не отличался большой проворностью. С полминуты ему потребовалось, чтобы сдвинуть решетку в сторону. Потом он втиснулся в туннель № 2, кряхтя, прополз по жестяной трубе, поднял люк и с облегчением вырвался на свободу. Телефон еще звонил, и когда Юпитер схватил наконец трубку, то услышал знакомый голос:
— Алло. Мистер Джонс?
— Да, это я.
— Я звоню, чтобы узнать, как продвигается дело с китом?
Прозвучало это так: «С кит-о-о-м».
— Я рад, что вы позвонили, сэр. Успехи есть. Могу сообщить, что Флаки… то есть кит, будет в океане завтра часов в семь утра. Итак, мы выполнили ваше задание.
Возникла долгая пауза.
— Алло? — сказал Юпитер. — Алло?
— Да, это хорошая новость, мистер Джонс, — снова заговорили на другом конце. — Поздравляю.
— Спасибо.
— Как договорились, я заплачу. Кажется, я называл сто долларов.
— Да, вы называли эту сумму. Если вы скажете мне свою фамилию и адрес, я пришлю вам счет. И приложу фотографии кита в океане как доказательство.
— Этого не нужно. Я сдержу свое слово. Только на следующей неделе меня не будет в городе. Если бы мы встретились сегодня вечером, я бы передал вам наличными.
— Хорошо, сэр, — отвечал сыщик, терзаемый сомнениями.
Почему этот человек не хочет назвать себя? Почему так спешит отдать им сто долларов, даже не убедившись, что они выполнили задание?
— А где мы смогли бы встретиться, сэр, и во сколько? — спросил Юпитер.
— Вы знаете Бургбанский парк?
Конечно, Юпигер Джонс знал этот парк. Когда-то это было в их городе любимым местом отдыха. Посредине был концертный павильон, где люди собирались в воскресные вечера, чтобы послушать музыку.
Но город рос, перемещаясь в другую сторону от Бургбанского парка. И хотя парк продолжал свое существование, но был запущенным и неухоженным. Дорожки его заросли травой, кусты жимолости и одичали, превратившись в дикие заросли. Прошло много лет с тех пор, когда здесь в последний раз играла музыкальная капелла. И прошел уже не один год с того времени, когда кто-либо отважился бы пойти туда с наступлением темноты.
