. В другой Себастьян держит своего брата Алозиуса,
teddy bear, плюшевого медведя, фетиш, с которым он никогда не расстается. Игрушку Жака зовут Мишка.
Официальное представление всей компании происходит летом в Сен-Тропе. Именно там молодой японский стилист Кензо Такада, недавно приехавший во Францию, впервые замечает Жака де Башера. Он покорен его красотой с легкой примесью вероломства. «Жак был очень красивым юношей. Он был очень элегантен. Все замечали его»>10. Кори Грант Типпин вспоминает о том, как был очарован Карл:
«Он объявил нам: „Я привел своего друга Жака“, счастливый и гордый тем, что рядом с ним такой человек»>11.
Жара обостряет мелкие стычки между друзьями. Карл не против того, чтобы помолчать и понаблюдать за представлением маленькой человеческой комедии, разворачивающейся у него на глазах. Среди белых листов бумаги, фломастеров, в обществе матери и Жака, в прохладе комнаты, где он неустанно творит в одиночестве, зарождается что-то похожее на аромат счастья.
В Париже он теперь появляется в компании Жака. Однажды вечером их видят за ужином в ресторане «Максим», они одеты в похожие темные пиджаки, украшенные одинаковыми брошами. Жак влился в компанию кутюрье. Он сидит слева на диване в клубе Alcazar. Он отрастил усики, Карл носит монокль в правом глазу. Будучи близнецами в своих пристрастиях, они посещают все вернисажи, празднества, все открывающиеся клубы и рестораны, которым будет достаточно их присутствия и присутствия некоторых других, для того чтобы к ним стекался весь Париж.
Злые языки, которые, безусловно, развязываются, называют Жака альфонсом и ошибаются. Если он действительно получает от Карла деньги для того, чтобы жить, одеваться и праздновать, здесь речь не идет о сделке. Плотские отношения, который дизайнер сравнивает со скучной гимнастикой, сублимированы. Этот тандем не поддается никакой классификации. Он прежде всего идеальный, идеальный для Карла. Бывает, что, разговаривая по телефону, они внезапно бросают трубку просто для того, чтобы посмеяться, пародируя то, от чего они бегут, что недопустимо для мыслящих людей, — устоявшегося домашнего счастья.
Квартира Жака, которую снимает для него Карл, находится в двух шагах от «Кафе де Флор», на улочке Драгон. Они часто видятся на Университетской улице, но не живут вместе. Для того чтобы поддерживать их взаимную вдохновленность, необходима дистанция. Этот несравненный дуэт все чаще и чаще отделяется от остальной компании. Вскоре Антонио Лопез поселится в другой квартире на улице Ренн, прежде чем навсегда закончить свои французские приключения.
Жак, словно муза, олицетворяет для Карла те самые эмоции, которые составляют основу творчества: свободу, вдохновение, отвагу. Вместе они культивируют интерес к внешним проявлениям, выраженным их потребности носить маску для того, чтобы двигаться вперед. «Я думаю, что между ними было нечто вроде взаимодополняемости, эстетическая связь, артистическая связь: Жак был для Карла источником вдохновения»>1, — уточняет Кристиан Дюме-Львовски. Отныне силуэты, сменяющиеся на листах дизайнера, напоминают силуэт любимого человека. Таким образом, Карл еще больше отрывает Жака от реальности, способствуя тому, чтобы тот превратился в вымышленного персонажа.
Творческое воображение обоих мужчин скоро сольется, кристаллизуется на одной фигуре, герое, которого сыграл Эрих фон Штрогейм в фильме Жана Ренуара Великая иллюзия. Облик коменданта крепости Рауффенштайна в военной форме, с ортопедическим аппаратом для поддержания шеи и головы, с моноклем становится для них образцом несгибаемости и формального совершенства. Более того, его фигура пробуждает в Карле фантазии, посещавшие его в период между Первой и Второй мировой войной о легкомысленной и декадентской Германии, которую знали его родители. Благодаря советам Жака он адаптирует этот стиль одежды к собственной личности. Он совершенно отказывается от цветных набивных рубашек и создает для себя гардероб шикарного и строгого человека. Он также прощается с образом сексапильного и мускулистого мужчины. Карл принимает двойное решение и держится за него как за навязчивую идею — никогда больше не появляться загорелым и максимально скрывать свое тело. Его пиджаки «становятся очень облегающими, с широкими плечами, приталенными, вдохновленными непосредственно Оскаром Уайльдом; брюки должны быть безупречными, туфли — лаковыми. Он не пренебрегает никакими мелочами, все в идеальном порядке. Это не переодевание, не какая-то „костюмированность“. По существу, это настоящая концепция и в то же время увлеченность видимостью, поиск усложненности в мельчайших деталях, дополняющих и подчеркивающих образ, который он уверенно афиширует. Никогда не поддаваться — таково кредо Карла Лагерфельда, который ежечасно, днем и ночью, желает выглядеть презентабельно и безупречно»
