В «Кафе де Флор» Карл больше не завтракает в одиночестве. Он препарирует прессу вместе со своими новыми американскими друзьями, внимательно следя за их реакцией. Для них дизайнер решительно остается странным человеком. Большое отличие от них заключается в том, что он не пьет, не курит и никогда не принимает наркотиков. Вероятно, в меньшей степени из-за добродетельности, чем из-за страха потерять контроль над собой. Он также не раскрывает свою личную жизнь. Известно лишь, что он живет со своей матерью, которую после смерти отца поселил у себя на Университетской улице. Иногда он упоминает о ней. Чувствуется, что он любит и глубоко уважает эту тоже очень загадочную женщину. Молодые американцы заинтригованы. Они мечтают о том, чтобы приблизиться к той, которая значит для Карла больше, чем все остальные. Вплоть до того вечера, когда он приглашает их на ужин к себе домой.
Кори Грант Типпин до сих пор помнит свой приход к Карлу и ощущение от толстого ковролина светло-коричневого цвета. Вместе с друзьями он открывает для себя пространство вне времени, очень напоминающее ресторан «Ла Куполь», но гораздо красивее. Так вот каково обрамление личной жизни дизайнера, его потаенный мир. Искусная компоновка произведений искусства: лакированные панно Дюнана, скульптура Фонтана, мебель Лаланна… На розовых, окаймленных черным стенах висят золоченые зеркала. В этой успокаивающей обстановке начинается вечер. Кори вспоминает о поразительном контрасте между бурной жизнью молодых людей, одним из которых он тогда был, завалившихся к Карлу с таблетками «Мандракса», мощного седативного средства, используемого тогда в качестве наркотика, и прусской невозмутимостью дизайнера, всегда подкреплявшего свои силы кока-колой.
Итак, квартира в доме 35 по Университетской улице преобразилась. Белым креслам с облагороженными футуристическими формами дизайнер предпочел другой, радикально отличающийся от предыдущего стиль: ар-деко и его перекличку с прошлым. «Карл был авангардистом, — подчеркивает Патрик Уркад. — Поэтому он собирался распространить свое влияние на новое оформление интерьера. В то время, когда он вступал на этот путь, никто еще не интересовался ар-деко. Он откроет новых, специализирующихся в этой области антикваров, таких как Ческа Валлуа или Феликс Марсилак, которые теперь знамениты. Но он также переосмыслит искусство оформления жилища, адаптированного к своему времени»>1.
Среди клубов дыма и взрывов смеха с губ Кори так и хочет сорваться вопрос: где же мадам Лагерфельд? Как ни странно, ее еще никто не видел. Ее отсутствие вызывает любопытство у молодого манекенщика. Он решает на несколько минут покинуть гостиную и пройтись по большой квартире. И как же он был изумлен: «Я открыл одну дверь и увидел мать Карла в комнате, которая, должно быть, примыкала к ее спальне. Я знал, что это очень невежливо с моей стороны… Я был очень удивлен, застав ее одну. Они с Карлом были невероятно похожи»>2. В отличие от портрета, набросанного ее сыном, мадам Лагерфельд показалась смельчаку несколько сдержанной и удивительно мягкой. Но у него, по правде сказать, не будет времени узнать ее поближе. Он закрывает дверь, вежливо поприветствовав ту, которая, очевидно, проведет остаток вечера в тихой комнате в квартире своего сына, пока тот принимает своих друзей.
Не преувеличивал ли Карл крутой нрав своей матери? Свидетели, способные ответить на этот вопрос, редки. В их число входит кинематографист Франсис Вебер. Он тоже успел увидеть мадам Лагерфельд, когда в те же годы наносил визит дизайнеру. Нечаянная встреча была мимолетной, едва ли несколько секунд. Он вроде бы подтверждает ее категоричный характер:
«Она увидела меня и что-то „пролаяла“ своему сыну, который, судя по его виду, понял ее. Она была похожа на истинную немку с правилами поведения, которым Карл подчинялся, чтобы доставить ей удовольствие, потому что он был так воспитан. Это создавало между ними что-то вроде сообщничества, взаимного притяжения»>3.
После этого ужина, который еще больше сгустил тайну над парой, которую составляли Карл и его мать, у Кори появится возможность поближе познакомиться с Элизабет Лагерфельд. Дизайнер снял виллу в Сен-Тропе, летней столице элегантности. Он принимает в ней заезжих друзей, и его мать снова там. Ассистенту Антонио Лопеза дарована привилегия сопровождать Элизабет в поезде, и его первое впечатление подтверждается: «Она была сдержанной, удивительно хорошо воспитанной, совсем не грозной. Она обращалась со мной как с джентльменом, тогда как мне было далеко до графа. В поезде мы вместе поужинали, и, когда пришло время расплачиваться, она под столом сунула мне деньги, чтобы казалось, будто это я пригласил ее… Это было так мило»
