шли по течению, поэтому лавировать было легче. Что нас ждет завтра, если погода
окончательно испортится, я старался не думать. И мне очень не нравилось, что теперь
тучи забрезжили не только на западе, но и на севере, и на востоке - лишь на юге
оставался небольшой просвет. Они буквально окружали нас со всех сторон. Они все ближе
подбирались к солнцу - и наступил момент, когда вместо ясного солнечного света над
землей, над всем окрестным пейзажем возник свет размытый и белесый, вроде света над
стеклянным куполом крытого рынка, который всегда холодный и приглушенный, даже в
ясную погоду. В этом свете, надо сказать, ярче заполыхали золотые рощицы и зеленые
брусничные полянки по берегам - может быть, по контрасту с побледневшим и хмурым
небом.
- Дела!.. - Ванька покачал головой. - Знаете, что мне это напоминает?
- Что? - спросила Фантик.
- Как во "Властелине колец" мрак из черного царства Мордора расползается над
всей землей. И особенно, как хоббиты пересекают границу Мордора - и сразу вокруг них
наступает тьма, такая прозрачная дневная тьма, которая ещё пострашнее ночной.
- Да, может быть, - задумчиво согласилась Фантик.
Мне тоже подумалось, что Ванька прав. И холод вдруг начал сгущаться в воздухе -
ледяной холод, особенно ощутимый и жуткий после стольких теплых и солнечных дней.
Но до острова, слава Богу, было уже недалеко!
- А я сейчас и сам похож на хоббита, - продолжал Ванька. - Маленький, в
доспехах... и ноги у меня пушистые, - добавил он, поглядев на свои наколенники и на
оторочку ботинок, которую он сделал из остававшихся обрезков козьих шкур.
Он стал и дальше развивать свою тему сходства с хоббитом, но я слушал его
вполуха, пристально вглядываясь вперед, в ожидании, когда же наш чудо-остров впервые
покажется над краем воды.
- Вон он! - заорал я.
Да, это были уже не выползающие из-за горизонта густые тучи, а земля - полоска
земли, поросшая деревьями, остров Коломак, наш остров Буян!
Опять мысленно назвав остров пушкинским названием, я припомнил строки из
"Сказки о царе Салтане", которые мы только что распевали. Что-то меня в них
зацепило... Но что? Я был так сосредоточен на управлении парусом, что гнал все лишние
мысли из головы. Иначе бы я, наверно, сразу ухватил.
Но сейчас было не время для попыток вспоминать какую-то мелочь, которая так
ехидно ускользнула из моей памяти - и которая, как все ускользнувшее, мерещилась
такой важной. Нам надо было причалить - и поудобней устроиться на ночлег.
- Если разразится сильное ненастье, то палатка нас от него не убережет, - сказал
я, перебивая восторги Ваньки и Фантика. - Поэтому сразу по высадке предлагаю
обследовать архиерейское подворье, выбрать наименее разрушенное здание, с самой
целой крышей, и устроиться в нем. Может быть, внутри него поставить палатку, для
большей защиты, если в крыше обнаружатся прорехи. И для лодки надо будет подобрать
какую-нибудь самую укрытую бухту, в которой больших волн не будет даже при сильном
волнении на озерах.
Ванька, пошарив в рюкзаке, вытащил полевой бинокль - "второй по качеству",
как шутливо называл его отец, "первый по качеству" бинокль он нам никогда не давал -
и поднес к глазам.
- Вижу! - сообщил он. - Вон то, краснокирпичное - это, наверно,
архиерейское подворье. А прямо под ним имеется, по-моему, роскошная бухта, такое
колечко с узким входом...
- Ты лучше не выпускай из рук руль, - сказал я. - А бинокль передай Фантику,
пусть она подсказывает нам курс, чтобы мы прошли к архиерейскому подворью по
прямой.
Ванька послушно отдал бинокль Фантику, и та, перебравшись на нос, сделалась
нашим впередсмотрящим.
- Ага, вот оно! - радостно воскликнула она. - Ребята, возьмите чуть правее.
Теперь точно! Просто до миллиметра точно идем!
Ветер опять сделался ровным и попутным, и мы летели к острову как на крыльях.
Когда мы приблизились и смогли толком, без бинокля, разглядеть архиерейское подворье,
мы ахнули от восторга. Да, редко встретишь такую красоту! Мы много слышали о нем, но
никогда здесь не бывали - не доводилось до сих пор. Теперь мы поняли, как много мы
потеряли.
Оно было обнесено высокой стеной с большими воротами, на стене красовались
