Первой начинает бить тревогу его жена Ксения. Он сам, опьяненный собственным талантом, смутно видит окружающее, но она, остро настроенная на безопасность обожаемого мужа, полна тревоги и беспокойства, а потому решается на отчаянный шаг — умудряется отправить письмо Оленьке из заколоченной наглухо страны, в котором умоляет бывшую жену своего мужа срочно вызвать его к себе в Берлин и обеспечить возможность его безопасного выезда из СССР.
Получив это письмо, Оленька с огорчением поняла, что ей никогда не вырваться из цепких рук Полины Карловны. Только-только добилась она выезда мамы, дочки и сестры, как свалилась забота о Мише. Она могла бы решить, что благополучие столь тяжко обидевшего мужа не ее проблема, но это было не в ее характере. И она отправилась на поклон к своей неизменной благодетельнице — благодетельнице или надзирательнице? Наверное, и то и другое. А за помощью Оленька могла обратиться только к ней.
— Ну что тебе этот Мишка? — спросила Полина Карловна. — Мало он тебе в Москве крови попортил, так ты еще сюда его вытащить хочешь?
— Он больше не сможет мне навредить. Я начисто вычеркнула память о прошлом с ним.
— Так зачем ты просишь за него?
— Он очень талантливый, но там погибнет!
— Талантливых много!
— Таких, как он, нет. Ты ведь не видела его на сцене!
— Убедила. Я подумаю, что можно сделать.
— Нечего думать. Ты точно ему поможешь, потому что обяжешь этим меня быть твоим агентом навечно.
— Молодец! Ты правильно все просчитала, ты навечно будешь моим агентом.
И Мишу, как ни странно, хоть и неблагонадежного, действительно через какое-то время выпустили из СССР на два месяца, причем все понимали, что навсегда. В Берлине он попал под крыло Оленьки, простившей ему прошлое зло. Она сняла ему с Ксенией квартиру недалеко от ее дома, чтобы он мог без проблем встречаться с Адочкой. А главное, пригласила его на главную роль в фильме «Влюбленный дурак», режиссером и продюсером которого была сама. Вслед за этим он сыграл деревенского дурачка в фильме «Тройка» с Оленькой в главной роли.
Но, очевидно, Миша не чувствовал себя достаточно комфортно в Берлине, может быть, в значительной степени его угнетало сознание, что он преуспевает под покровительством Оленьки. Как ни парадоксально это звучит, он-то небось не забыл, как издевался и унижал ее. И очень скоро он отказался от предложенных ему ролей в Берлине, уехал в Париж, где успешно сыграл в театре на Монмартре несколько замечательных ролей: Гамлета, Мальволио в «Двенадцатой ночи» Шекспира и Эрика Четвертого в одноименной пьесе Стриндберга. Его театральные успехи привлекли внимание швейцарской благотворительницы Жоржетт Боннер, которая способствовала созданию его собственной театральной компании «Уличный театр».
Там, в Париже, он сумел вернуть Оленьке моральный долг за ее берлинскую помощь: он взял в свой театр ее сестру Аду, перебивавшуюся до тех пор с хлеба на квас. Хотя она не сумела достичь той головокружительной вершины успеха, на которую поднялась ее сестра, все же в Мишином театре нашла свое место. Ада написала тете Ольге, что Миша ею доволен и считает хорошей актрисой. Нигде в другом театре она не могла себя найти и так и осталась на Западе чужой.
Очередное донесение Оленьки
Октябрь 1927 года
Слава Богу, граф Кесслер вернулся в Берлин. Он только что приехал из Веймара и рассказал мне потрясающую историю, которую я постараюсь изложить своим языком.
В Веймаре находится музей философа Фридриха Ницше, созданный его сестрой Элизабет Фюрстер-Ницше при поддержке графа. Фридрих Ницше в самом начале своей карьеры, будучи бедным молодым профессором, стал другом и обожателем композитора Рихарда Вагнера, который произвел революцию в немецкой музыке. Тот приютил его в своем доме и в своем сердце. Прошло несколько лет, и вдруг Ницше словно взбесился — возненавидел не только Вагнера и его творчество, но и немецкий национализм, а со временем и все человечество. Он издавал книгу за книгой, и почти в каждой находил жестокие слова в адрес бывшего кумира, который к тому времени покорил своей музыкой всю Ге р м анию.
