И он не узнал собственных слов, будто они были не написаны на бумаге, не придуманы им, а истинно живыми и прожитыми. Женщина на сцене выглядела, как истинная королева, именно такой, какой он представлял Аркадину, но не смел надеяться, что это возможно.
— Как зовут эту актрису? — спросил он гримершу шепотом.
— Ольга Книппер, наша примадонна. Неужто вы ее не видели?
— Может, и видел, но не замечал, какая она удивительная женщина.
— Только вы не очень увлекайтесь, Антон Павлович, — предупредила гримерша. — Она возлюбленная самого Немировича-Данченко.
Это не смутило Чехова — за такую женщину он был готов ломать копья с самим Немировичем-Данченко. Но все обошлось миром — стоило директору заметить взаимную склонность примадонны и восходящей звезды русской драматургии, он тут же понял, как выгодна эта комбинация для театра. Склонность перешла в любовь и завершилась бракосочетанием. Так Ольга Леонардовна Книппер стала Ольгой Книппер-Чеховой.
Книпперы, обрусевшие немцы из-под Саарбрюккена, в отличие от истинно русских Чеховых, необузданных и беспорядочных, были деловыми, организованными и успешными людьми во всем, за что брались. Если семья Чеховых выдала на-гора четыре посредственные личности и одного гения, Книпперы имели полный набор выдающихся, но ни одного гения. Все дети Леонарда Книппера достигли высокого положения в российском обществе: Владимир стал известным оперным певцом, Константин — строителем Транскавказской и Транссибирской железной дороги, а Ольга — примадонной МХТ и женой Антона Чехова. Казалось, на этом слияние столь непохожих фамильных кланов можно было бы считать завершенным, однако следующее поколение приготовило новые сюрпризы.
После красивеньких Ады и Оленьки музыкальные Константин и Лулу Книпперы произвели на свет еще мальчика Льва, который был не только хорош собой, но и необыкновенно талантлив. Красота его бросалась в глаза, а талант до поры до времени оставался тайной и, по легенде, был замечен только Антоном Чеховым, которого пригласили как врача и как родственника осмотреть крошечного больного Лёву. Ножки мальчика подкашивались, и он не мог сделать ни единого шага. Чехов подтвердил печальный диагноз предыдущего посетившего Лёву врача — костный туберкулез, и восхитился сообразительностью прелестного малыша. В следующий свой приезд к Книпперам он привез Лёве странный подарок — настоящий граммофон. Никто не понял — зачем он Лёве? Но подарок есть подарок, и его поставили на тумбочку возле детской кроватки. Когда Лёва плакал, Лулу заводила граммофон, и мальчик умолкал.
Что же таилось в этом граммофоне? Никто, кроме Лёвы, не мог бы этого объяснить, а сам он не удосужился это сделать. И никогда никому не рассказал, что такое угадал о нем великий знаток человеческого сердца. Так же, как никогда не объяснил родителям, почему у него случился истерический припадок, когда он в возрасте шести лет впервые услышал 6-ю симфонию Чайковского в Санкт-Петербургской филармонии. А может быть, он и сам тогда ничего еще о себе не понимал.
Оленька и Ада играли в такую игру. Как будто Ада — это Костя, а Оленька — Лулу, и они везут больного Лёву к врачу в другую страну. Везут морским путем в бельевых корзинах, которые хорошо скользят по натертому паркету, как ладьи по морским волнам. Особенно удобно путешествовать таким образом, если день не ветреный и море спокойное, как сегодня. Корзины заскользили по паркету в соседнюю комнату, где размещалась другая страна. Когда Ада достигла двери, Оленька вдруг вспомнила, что Лёвушку они забыли взять с собой. Пришлось возвращаться за ним домой, в комнату для игр.
Брат лежал в своем уголке среди подушек, рядом с ним стоял граммофон. Ада попыталась вызволить Лёвушку из-под горы подушек, но он был тяжелым и не давался. Когда Ада нажала ему на плечи сильней, он громко заплакал. Пришлось включить граммофон, грянула веселая музыка. Оленька оттолкнула Аду и упрекнула:
— Оставь, Костя. Ты же знаешь, что наш ребенок болен и не может ходить. — Так она сыграла свою первую роль. — Пойдем, голубчик, — сказала она Лёвушке ласково и протянула руку.
