Выбросив окурки, Таня с Ольгой направились на танцплощадку. Андрей проводил их взглядом, не зная, что лучше: быстренько сбегать к кассам и купить билет, рискнуть и перелезть через ограду или остаться на месте, благо танцы вскоре должны были закончиться.
Тут он понял, что оставшаяся одна Ирина, пристально на него смотрит. Андрею стало жутко неловко, словно прилежному школьнику, впервые попавшемуся на списывании, и он сказал про себя спасибо темноте, благодаря которой нельзя было заметить, как он во второй раз за сегодняшний день покраснел.
Девушка вдруг улыбнулась ему и заговорщически подмигнув, показала глазами на забор, мол: «Чего растерялся? Давай, лезь!»
Непонятно, с какой стати, но Андрею нестерпимо захотелось ей подчиниться. Он согласно кивнул и ухватился за толстые брусья ограды…
Произошло то, чего он так боялся несколько минут назад – мужчина с красной повязкой на руке схватил его сзади за шею и, наклоняя вперед, расталкивая танцующих, повел на выход.
– Чтобы на глаза мне больше не показывался! – сказал дружинник, отвесив Андрею напоследок крепкого пинка.
Музыканты исполнили «Иволгу», потом «Я готов целовать песок…», потом «Клен». Медленный танец сменял быстрый. Андрей стоял в темноте парка, подпирая спиной старый тополь и с завистью смотрел на людей за оградой. Среди них была Таня, и любой мог пригласить ее на танец, положить руки ей на талию и почувствовать прикосновение ее рук, говорить с ней, может быть даже обнять…
Андрей понимал, что влюбляется. Да что там влюбляется – уже влюбился!
Наконец музыканты взяли последний аккорд и попрощались со всеми до завтрашнего вечера. Среди валившей с танцплощадки толпы Андрей легко различил идущих парами Ольгу в обнимку с Петлюрой – так, кажется, называла его Ирина, и Таню с Терехой, руку которого она то и дело сбрасывала со своего плеча. Самой Ирины рядом видно не было.
Андрей вспомнил, как в прошлом году этот самый Тереха вместе с тремя своими дружками у входа в кинотеатр обступили его и Шурика и потребовали деньги. Денег у них уже не осталось – потратили на билеты, зато в кармане у Андрея был нож «Белка». Он не успел опомниться, как, каким-то образом, нож, уже раскрытый, очутился в руках у Терехи.
Андрей крикнул: «Верни нож!», но лезвие угрожающе уперлось ему в живот. Что тут было поделать? Пришлось терпеть, пока Терехины дружки шарили по его и Шурика карманам. А потом строить планы мщения, которым так и не удалось осуществиться…
«Почему же именно с этим ублюдком идет сейчас Таня!» – возмущался про себя Андрей. Он в некотором отдалении шел за двумя парочками сначала через темный парк, потом по освещенным фонарями улицам Истры. В парке, уверенный, что его не заметят, он приближался к ним так близко, что даже уловил суть некоторых рассказанных Петлюрой анекдотов, на которые Тереха реагировал громким ржанием. Фонари горели через каждые пятьдесят метров, и Андрей был вынужден увеличить расстояние с преследуемыми.
Он видел, как Петлюра с Ольгой то и дело останавливались и целовались. Таня со своим кавалером, уйдя вперед, тоже останавливались, и тоже, вроде бы, целовались, но Андрею хотелось верить, что они просто поджидают отставших.
Они приближались к северной окраине города. Эту часть Истры со старыми аккуратными деревянными домиками, окруженными яблонями и вишнями, Андрей любил больше всего. Его и Шурика дача находилась ближе к центру, недалеко от кинотеатра, где все-таки было шумновато. Здесь же, на прибранных, всегда малолюдных улочках тишину нарушали лишь облаивающие прохожих собаки.
На одном из перекрестков парочки разошлись. Продолжать слежку только за Таней и Терехой стало проще. Благодаря кроссовкам, которые по окончании школы Андрею подарила мать, он, ступая мягко и бесшумно, сократил с ними расстояние метров до десяти. Он понимал, что шпионить вот так не очень хорошо, и в тоже время испытывал от этого своеобразное удовольствие.
Несколько раз Тереха останавливался, рывком прижимал к себе Таню и целовал ее в губы. Она почти сразу отстранялась и, отпихнув его, вытирала рот ладонью.
«Эх, надавать бы этому губастому приставале по роже!» – думал Андрей, и каждый раз, когда тот оглядывался, успевал вовремя нырнуть за дерево или присесть за растущие вдоль дороги кусты.
