— Ну, вспоминай, — дружелюбно нажал Хренков; лицо непроницаемо, постоянно собрано, глаз не видно, скрывают дымчатые очки «ферарри» (говорят, в странах гниющего капитала такие двести зеленых стоят, страх подумать). — Выскобли себя. Во всем себе самому признайся, сразу гора с плеч свалится. Каждый человек таит в себе нечто такое, в чем ему страшно или стыдно признаться. Но это — дурь! От неуважения к себе такое проистекает, поверь… Помочь тебе? Задать вопросы? Подвести? Может, пьешь чрезмерно? Это убивает в человеке душу, невосполнимо… Похмельный человек, особенно если норовит вином успокоить страх, — находка для противника. Такой и на язык невоздержан, и колется в первый же момент, и подозрителен сверх меры… Вчера где пил?
— У Коли.
— Он один был?
— Один, — очищаясь, с тянущейся готовностью, будто бы даже завороженно, рапортовал Варенов.
— Что пили?
— Коньяк.
— Где купил?
— В «Арагви».
— Когда?
— Позавчера.
— Как попал туда?
— Приехал поужинать.
— С кем?
— Один.
— Кто обслуживал?
— Баба. Новая, я ее не знаю.
— Какая из себя?
— Жирная.
— Сколько лет? Приметы?
— Лет сорока, блондинка, глаза черные, родинка на левой щеке.
— В каком зале сидел?
— В правом, слева от оркестра.
— А до этого? Пил?
— Да. Друг зашел…
— Кто такой?
— Поделец.
— В завязке?
— Да.
— Как зовут?
— Вы не знаете.
— Назовешь — узнаю.
— Вася Казанеленбаум.
Хренков усмехнулся:
— Знаешь, как звучит самая распространенная фамилия русского атеиста?
Варенов расслабился: Хренков ставил вопросы неспешно, но как-то изнутри требовательно, не отрывая постоянно ощущаемого тяжелого взгляда, замеревшего где-то на его переносье; с трудом разорвал нечто, притягивавшее его к собеседнику, и откинулся (но не резко, свободно, а осторожно, ожидаючи) на спинку стула; ответил, откашлявшись:
— Не знаю, Эмиль Валерьевич, откуда мне…
— Крестовоздвиженберг.
— Что, правда был такой? — Варенов удивился искренне, с подкупающим доверием.
— Был, — усмехнулся Хренков, — у нас все возможно… По какой статье этот твой Вася проходил?
— Валюта.
— Больше с ним не встречайся. Валютчиков не только угрозыск пасет, но и ЧК.
— Не мог же я лагерного друга погнать, Эмиль Валерьевич…
— Кстати, подавай на обмен квартиры… И сиди на даче, там же рай, мы ее не зря купили, Исай… И девок вызывай наших, проверенные, ни СПИДа, ни триппера, да и не стукачки, резвись — не хочу! Скажи-ка мне, а после этого самого Крестовоздвиженберга ты ощутил тревогу?
Варенов покачал головой:
— Нет, он здесь ни при чем… Он мне ничего такого не предлагал, не щупал, я б почувствовал… Мне после Людки, ночью, пригрезилось, будто указательный палец у меня резиновую перчатку порвал… Когда мы перчатки жгли, я толком внимания не обратил, но во сне, словно кино показали: торчит палец из этого американского треклятого гондона, торчит, чтоб свободы не видать…
— Вот так, да? — нахмурившись, спросил Хренков. — Пригрезилось во сне? Или убежден, что было на самом деле?
— Не знаю… Если пригрезилось, то уж так явственно, так по делу, что и понять нельзя: было или сон дурной… Но вроде бы я ее за пояс пальцем держал…
— Ладно, — задумчиво протянул Хренков, — хорошо, что выскоблился… Ко мне больше не звони, договорились? Я сам звонить стану — в случае нужды… Не мне учить тебя: сейчас в стране демократия, так что, если вдруг твой пальчик действительно торчал, мы тебя все равно вытащим, только молчи как камень.:. Теперь без вороха улик в суд не отправят. Людку ты драл, как и все, не отрицай этого… И походи-ка завтра и послезавтра по городу… Можешь выступить в хаммеровском центре, где угодно… Хвост увидишь — не реагируй, и проверяйся как можно меньше, живи с расправленной грудью, забудь страх, Исай, перестраивайся…
— Хотите усечь легавых, если они наладили за мной слежку?
— Нет такого термина «слежка». Непрофессионально это… Употребляй слово «наблюдение», так будет грамотно… Но в принципе ты прав, я хочу именно этого… Пить не больше двухсот грамм… Это не просьба. Это — приказ… Технику проверки наблюдателей я сейчас тебе на улице преподам, нехитрая наука, но азы ее знать надо… И последнее, — Хренков достал из кармана несколько фотографий, разложил их на столе. — Этот человек тебе никогда дорогу не пересекал?
