— Чтобы держать вожжи, тебе, мисс, и не требуется видеть. Я половину времени правлю, закрыв глаза, и дремлю. Всю работу делают лошади. А твое дело запомнить, где чья вожжа. На тот случай, если кто-нибудь влезет наверх и спросит тебя об этом.
Анник до боли в пальцах сжимала кожаные ремни. Единственное, чем она в своей жизни правила, была скрипучая цыганская повозка со спокойной лошадкой.
— Я не уверена, что это удачная мысль.
— Лучший для тебя способ приспособиться к жизни, мисс. Если ты не против моих советов. Что может быть лучше двуколки с пони для езды по сельской местности? И я не вижу причины, чтобы ты не могла править. Как любая из этих леди в Англии. Да и половина из них, должно быть, слепа, как и ты. Прошу прощения, что заговорил об этом.
— Вы на удивление хладнокровный человек, месье Дойл. Но ваша репутация вполне заслуженна.
— Что красивая молодая леди вроде тебя знает о моей репутации? Когда приедешь в Англию, купи себе двуколку и пони, разумного, как эта пара. Он будет возить тебя, куда захочешь, а тебе останется только держать поводья, как ты делаешь это сейчас.
— Купить… двуколку. Конечно. Так я и поступлю, если доберусь когда-нибудь до Англии.
— Нет, мисс, не сомневайся. Ты знаешь, что мы берем тебя с собой в Англию. Едем туда быстро, насколько возможно. Приближаемся с каждой милей. — Дойл слегка двинул вожжи в ее руках, чтобы объехать какой-то предмет на дороге. — Чем скорей ты перестанешь бороться с Греем, тем будет лучше для всех нас. Понимаешь, мы все чувствуем некоторое беспокойство, не зная, собираешься ты убить его этой ночью или нет.
— Да. Или нет. Как получится.
Хотя его руки дружески обнимали ее, Дойл выпустил поводья, оставив ей карету и лошадей, которые могли в любую минуту сделать что угодно.
— Вы не заберете поводья себе, Дойл? Потому что я решительно не хочу править.
— Да ты отпусти вожжи, лошади сами идут куда надо. А когда ты напрягаешься, это сбивает их с толку.
— По-вашему, нужно откинуться назад и спокойно ехать дальше? Вероятно, так же я должна поступать, чего бы не потребовал месье Грей. Очень мужской совет.
— Точно, мисс. И пока лошади везут нас к побережью, все, что тебе нужно делать, — это учить хинглиш.
— Хинглиш? О, английский. Нет. — Анник скрыла улыбку. Мать говорила ей, что Дойл окончил Кембридж. С отличием. — Я не планирую тотчас ехать в Англию.
— Мисс, ты именно туда и направляешься, если ты извинишь меня за возражение. Так что мы будем учить тебя хинглишу. Это не трудно. Моя младшая девочка, ей три года, считает это удовольствием.
Анник было спокойнее в объятиях Дойла и стало еще лучше, когда он забрал у нее поводья. Но карета вдруг остановилась. Должно быть, напрягшееся тело выдало ее страх, потому что он тут же сказал:
— Не о чем беспокоиться, мисс. Просто ищу место, где бы остановиться. Может, здесь.
Она почувствовала близость реки, услышала ветер и жужжание мух. Значит, они среди полей, далеко от деревень, и рядом лес. Они собираются оперировать бедного Эйдриана тут, где не будет слышно его криков.
— Подходящее место?
Она услышала, как Грей спрыгнул на землю и пошел вдоль дороги.
— Может быть. — Голос Дойла сопровождался звуком, который озадачил ее. Потом она поняла, что он поскреб щетину на подбородке. — Что мы тут имеем?… Пару-тройку камней у дороги, как будто их специально нагромоздили. Похоже, работа цыган. Мы теперь едем по их тропе, они привязывают к деревьям клочки ткани на уровне верха повозки. Этот камень, вероятно, означает их стоянку. Может, в этих лесах…
Они ждали, что она скажет. Британские шпионы знали о ней больше, чем ей хотелось.
— Как они выглядят, месье Дойл, эти ваши камни?
— Один — большая глыба, округлый. Это в середине. Еще три в ряд… Давай покажу тебе. — Он куда-то сунул поводья, взял ее левую руку, положил себе на колено и показал точками на ее ладони, как расположены камни. — Затем один плоский, в стороне от твоего мизинца, чуть справа. Не знаю, то ли он из этой группы, то ли случайный. Ни ветки, ни пера, ни клочка травы. Одни камни.
— Вы уже читали такие знаки прежде.
— Видел там и сям. Только не могу сказать, что я читал их.
