Замок славится тем, что он никогда не был взят врагами, хотя пережил несколько страшных осад. Например, шведы выпустили по нему шесть тысяч каменных ядер. Конечно, замок не имеет теперь военного значения, но я и сейчас берусь отразить в Карлштейне натиск любого неприятеля. Ясно, что не в одиночку.
Ольга поджидала меня в школе. Я поразился, как много успели ребята за день. Окна вымыты, полы натерты до зеркального блеска, по подоконникам расставлены цветы. Вскоре после моего прихода ребята сделали перерыв. Болтали мы долго. Я рассказывал им о своей школе. Ну, это для вас не так интересно. В вашей школе — ничуть не хуже. Лучше перескажу то, о чем говорили чешские пионеры. Не по порядку. Как запомнил.
— Когда Юрий Гагарин приезжал в Прагу, — в такт словам размахивал руками мальчик, который предложил ребятам взять надо мною шефство, — мы встречали его всем отрядом. Да что там мы! Весь город встречал.
— Стенгазету мы в «Спутник» переименовали!
— У каждого портреты космонавтов есть!
— Кружок космонавтов организуем!
Ребята говорили разом. Так горячо, так по-нашему, что мне почудилось, будто я не в Праге, а в своем классе. Честное пионерское! Вот встанет сейчас Петька Вихров и, запустив пятерню в шевелюру, предложит немедленно начать строительство космического корабля «Пионер-1».
— Будем строить пионерскую ракету, — словно угадав мои мысли, сообщили ребята.
Ольга приколола мне на куртку значок в память танкиста Гончаренко. Крошечный танк на постаменте.
— Ты тоже в кружке космонавтов? — спросил я.
— Нет. Я больше химией увлекаюсь.
— И я! Только все равно в космонавты пойду.
— Знаешь, Павлик, какую мы недавно награду получили? — это говорил все тот же мальчик.
— Не знаю.
— Почему именно мы? — строго спросила Ольга.
— Мы — это значит все пионеры Чехословакии, — уточнил мальчик.
— В память о народном герое Юлиусе Фучике у нас каждый год присуждается Премия мира. Происходит это восьмого сентября. В день казни Фучика. Премию получают выдающиеся борцы за мир. И вот ее получили чехословацкие пионеры.
— Поздравляю, ребята! Очень здорово! Расскажу своим, что вы теперь не просто пионеры, а лауреаты. Сколько вас всего?
— Больше миллиона!
Миллион лауреатов! Это понимать надо!
Я бы до ночи просидел в школе, но ребятам надо было заканчивать работу.
Улица встретила нас ослепительным солнцем и тропической жарой. Асфальт размяк, и на нем, словно в воске, оставались отпечатки ног.
— Сходим к алхимику? — Ольга шагала рядом, старательно переступая через трещины тротуара. Ишь ты, тоже в «черточки» играет. Как наши девчонки. Наступишь на трещину или черточку — значит ты черт.
— Откуда он тут взялся?
— Есть один. В Пражском Граде, на Золотой улице.
— Алхимик?
Ольга, не отводя глаз от тротуара, кивнула головой.
— Золото изобретает?
Она снова кивнула.
— Тогда идем. Мне нужно с ним по одному вопросу посоветоваться, — я рассказал Ольге о своем плане свержения буржуев и опытах с ртутью. План она одобрила, а вот ртуть взяла под сомнение.
— Почему? — допытывался я.
— Заморозить ее сильно нельзя — затвердевает. Это раз. Чуть подогреешь — кипит. Это два.
— А из чего тогда изобретать?
— Не знаю.
— Спрошу у алхимика. Может, он подскажет что-нибудь подходящее.
Ольга улыбнулась и завела разговор о другом.
— С кем ты переписываешься?
— Пока ни с кем. А буду с Францем в Вене и Ференцем в Будапеште. Если хочешь, то и с тобой…
— Хочу. Меня вчера два письма дома ожидали. От Ольги Дорониной из города Электросталь и Светланы Кобзарь из Симферополя. Хорошие подруги. Всем, всем делятся… Даже о мальчиках, которые нравятся, рассказывают…
— Фу-у! Чепуха на постном масле. Я тебе буду писать о другом. О книгах, учебе, наших ребятах. А о девчонках не буду. Мне из них ни одна не нравится. И вообще я никогда не женюсь!
— Ну!
— Космонавту не нужна жена. Он должен быть свободен от всего, чтобы в любой момент выполнить приказ.
— Вот ты какой!
— Я посвящу себя космосу!
— Говоришь так, словно в монастырь собрался.
— Тебе не понять. Мужская наша профессия…
— Да ну тебя! Прежде выучись на космонавта — потом важничай. «Мужская наша профессия», — передразнил меня Ольга.
