Они подошли к рыбной базе. Возле нее на высоких стойках сушились сети. Рядов двадцать, а то и больше. Несколько женщин осматривали ажурные полотна, стараясь не пропустить разрывов нитей. В руках у каждой — металлическая игла-челнок. Несколько быстрых движений, и дырки в сети словно и не бывало. А сетевязальщица переходит к следующему участку.
Дядя Робертас скрылся в широких дверях приземистого здания, где размещаются холодильник, разделочный, коптильный и засолочный цехи. Девочка пошла к причалам. Судов в затоне было мало. Все на промысле. А Гражина любила, когда на базе ключом била жизнь. Рокот двигателей, плеск воды, разрезаемой носами судов, веселая перебранка рыбаков с работницами базы, пронзительные выкрики весовщиков: «Сорок пять!», «Тридцать два!», «Тридцать девять!»
И рыба, рыба, рыба! Чем больше ее, тем громче гомон над затоном; рыбаки тогда лихо подводят лодки к причалам. Но случаются неблагоприятные ветры, случаются неожиданные повороты течений, и рыба не идет в сети. В такие дни неуютно на причалах, скучно и в поселке. Так бывало на Черном море, точно так же — на Балтийском.
В прямом как стрела канале, соединяющем реку с затоном, появилась лодка. Упрямо расталкивая крутыми боками воду, она быстро приближалась к причалу, на котором стояла Гражина.
— Принимай, хозяюшка! — прокричал один из рыбаков.
— Воздух или какой другой товар? — подражая работницам базы, откликнулась Гражина.
— Воздух глотай сама, а мы — народ балтийский, к рыбе с детства приучены!
— Кому рыба, а кому и хвост рыбий, — не сдавалась девочка.
Отвечать нужно быстро и метко. А запнулся, замолол языком непонятное — впредь помалкивай, разуму у умных набирайся.
— Хоть он и хвост, а все от рыбы!
— Хвосты ловили, а про головы забыли, — поддержал Гражину хор женских голосов. Работницы базы готовили ящики, чтобы побыстрее разгрузить первую лодку. Ведь за нею движется целая флотилия!
Словесный поединок закончился в тот самый момент, когда с берега увидели, что лодка полнехонька живого серебра.
— С богатым уловом! — прокричала вместе со всеми Гражина.
На этот раз море щедро вознаградило рыбаков. Лодки мчались прямо на причалы. Казалось, еще мгновенье, и они врежутся в промасленные сваи. В это самое мгновение рыбаки давали двигателям обратный ход, круто перекладывали рули. И суда, словно вкопанные, застывали у причалов.
Отец девочки вернулся тоже с богатым уловом…
Спать Гражина собралась поздно. Затемно пришли с отцом с рыбной базы. Пока ужинали, часы пробили полночь.
Спала Гражина в большой комнате. Рядом с письменным столом, который после шестого класса перешел в ее владение.
Диван стоял у самого окна. С приходом тепла Гражина не закрывала его ни днем ни ночью. Она пыталась делать это и зимою. Но мама подняла скандал. Отец поддержал ее. Пришлось смириться.
Едва девочка прикрыла глаза, как на простыню шлепнулся какой-то комок. Гражина подскочила и изо всех сил смахнула его на пол. Комок был мягким и податливым. Точь-в-точь летучая мышь. Бр-р-р!
— Чего ты там воюешь? — сонно окликнула из соседней комнаты мать.
Девочка промолчала. Не в ее характере признаться, что она изрядно струсила. Но тут на диван упал второй комок. Еще более увесистый, чем первый. Гражину вихрем сорвало с постели. Крепко прижав простыню, словно она могла защитить ее от неведомых существ, прыгавших в окно, девочка на всякий случай отошла за шкаф.
Прислушалась. Под окном, под ее окном кто-то возился. Бот карабкается по камням… Дотянулся до подоконника… В черном проеме появилась голова… К счастью, она заговорила Ромкиным голосом:
— Соня-засоня. Бросал, бросал землю — чуть руку не вывернул. Нашел я его! Клянусь головой осьминога!
— «Звездочку»?
— Нет. Человека с кладбища. Того самого, за которым ночью гонялся. Тайна раскрыта. Ура!
— Подожди минутку.
Ромка присаживается на бревно у дома. После встречи в автобусе сон как рукой сняло. Правда, ноют ноги, но Ромка старается не обращать на них внимания. Весь во власти разноречивых предположений, он готов не спать и не есть неделю кряду.
— Говори! — Гражина бесшумно выбралась через окно.
