Агент Сэртэ обмотал руку грязным платком, взял револьвер и осторожно опустил его в заросли крапивы позади скамьи. Теперь можно идти с докладом к господину Гарденину...
В отличие от Салтыковых Голицыны, потомки другой дочери старого графа, давно расстались со своей долей наследства, и теперь в проданной ими даче открылось модное злачное местечко, где «золотая молодежь» могла потратить с размахом деньги и здоровье.
Господин Гардении ждал своего агента в бильярдном зале казино «Электрик». Резные дубовые панели мрачного помещения украшали бра с электрическими лампами под матовыми колпаками в виде экзотических цветов. Гардении оторвал взгляд от кия, уже нацеленного на шар, и взглянул на Сэртэ, мелькнувшего в дверях. Лицо агента сразу не понравилось лучшему ученику международной разведшколы, что не помешало ему точным ударом направить шар в лузу. Он положил кий на зеленое сукно, потер пальцы друг о друга, счищая мел, и сделал знак лакею – тот с готовностью подал светлый летний пиджак. И резидент легким стремительным шагом вышел в соседний кабинет, где уже сидел за столом агент Сэртэ.
– Вижу, ваше предприятие не удалось, – язвительно усмехнулся господин Гардении, усаживаясь на стул и закуривая сигару.
– Не беспокойтесь, господин Гардении, – Сэртэ старался выглядеть как можно спокойнее и убедительнее, – просто для его завершения необходимо еще немного времени.
– Сколько? – спросил Гардении, явно не желая слушать неприятных подробностей.
– Сутки – самое большое.
– Надеюсь, вы называете крайний срок. Заказчик проявляет беспокойство. От нас ждали хороших известий уже два дня назад. Что вы намерены делать? Вам нужна помощь?
– У меня есть план, – уклонился от прямого ответа Сэртэ и, помолчав, добавил:
– Я справлюсь сам, я возвращаюсь на побережье.
– Отлично, – тонкие пунцовые губы Гарденина искривились, – если удастся побывать там, где мы снимаем дачу для Зинаиды Львовны, загляните как-нибудь незаметно и туда. Она покинула Петербург – вопреки нашему запрету. Настоящее проклятье – сотрудничать с истеричными кокаинистками. И почему только порядочные русские дамы не желают выполнять специальные и хорошо оплачиваемые поручения?
– Загляну, будьте уверены, – поспешил согласиться Сэртэ.
Они помолчали, подошел официант с высоким бокалом светлого золотистого кроновского пива.
– У Зизи все лямуры на уме, – презрительно поморщился Гардении, когда официант удалился, приняв заказ на чашечку кофе с джинжером, – похоже, она влюбилась в графа Сантамери. Или изображает любовь, надеясь, что с его помощью попадет в Париж и там сможет снискать всемирную славу. С ее-то вульгарным голосом. От нее за тысячу верст разит коровником!
– Ее французский и впрямь дурен, – кивнул Сэртэ, наблюдая, как оседает нежная пивная пена. – А вы уверены, что она не скажет ему или своим дачным приятелям лишнего?
– Вовсе не уверен, – покачал головой Гарденин. – Хотя мне не хотелось бы прибегать к радикальным мерам. Вы понимаете, о чем я говорю? И все-таки, если у вас возникнет хоть малейшее подозрение, что сведения о нашей операции стали достоянием посторонних людей, действуйте незамедлительно и решительно. Оружие у вас есть?
– Да, – Сэртэ, отведя взгляд в сторону, с заметным наслаждением маленькими нечастыми глотками поглощал холодное пиво. – А где я, в случае чего, смогу вас найти?
– Завтра я буду на своей даче в Сестрорецке принимать гостей, там и встретимся. Но запомните хорошенько: завтра – последний срок, который я вам даю. Обстоятельства могут измениться в любой момент. Если расследование в Кронштадте приведет кого-то к выводу о пропаже секретных сведений государственной важности, нам несдобровать. Хотя, конечно, доказать наши прямые контакты с князем Салтыковым никому не удастся – мы действовали очень осторожно, через неосведомленных посредников. Но и здесь, оказывается, есть свои минусы. Вот с ними теперь и разбирайтесь.
Агент Сэртэ, допив пиво, встал и направился к выходу.
Через пятнадцать минут он уже покидал Новодеревенскую набережную – поезд, отправлявшийся в Сестрорецк с Приморского вокзала, был полон. Но Сэртэ удалось устроиться на диване у самого окна. Зажмурив глаза, он наслаждался теплыми прикосновениями солнечных лучей, игриво забиравшихся в вагон сквозь чисто промытые стекла.
