– Это мне кажется весьма верным, Мари. Все происходит так, будто маленькая девочка сначала была мальчиком. И если женственность мне видится загадкой, то как раз из-за этого: чтобы стать женщиной, девочка должна поменять предмет любви и перейти от матери к отцу, в некотором смысле изменить свой пол: перейти от клитора к влагалищу.
С Мари Фрейд попытался зайти в исследовании женственности как можно дальше. Он знал, что это наиболее жгучая постановка вопроса с его стороны. Мари постоянно размышляла об этом. В ее планах – написать книгу о женской сексуальности. Чего хочет женщина? А может, этот вопрос, который не дает ему покоя, разрешается просто: идеей отсутствия пениса и комплексом кастрации?
Или же, как утверждал его старый друг Вильгельм Флисс, есть только один половой орган, пенис, – развитый у мальчика и стремящийся к этому у девочки? Фаллос отсутствующий и присутствующий? Так чего же хочет женщина?
– Вы должны были отождествлять себя с вашим отцом, потому что не знали матери и не могли соотнести себя с теми материнскими фигурами, которые вас окружали. Вы хотели заниматься теоретической работой, как ваш отец. Вот почему вы стали вести дневник.
– Я писала не ради него… А ради нее! Чтобы утешиться, потеряв ее. Вернее, так и не узнав ее, мою мать. Быть женщиной – значит быть мертвой. Мне хотелось вступить с ней в диалог. Это вопрос выживания. Способ вернуть себе жизнь.
– Это еще не все, Мари, – заметил Фрейд. – Это лишь начало… То, что я обнаружил в ваших детских тетрадках, которые вы предоставили мне для анализа, в ваших снах, ваших страхах и в ваших наваждениях…
– Что же, доктор Фрейд?
– Мы тогда установили, что вы присутствовали при первичной сцене. У вашего дяди Паскаля была связь с вашей няней Розой Буле, и они устраивали свои шалости в вашей комнате, когда вы были совсем маленькой.
– Да, я знаю, – отозвалась Мари. – Стоит мне подумать об этом, и у меня перехватывает горло…
Комок в горле перекрывал ей дыхание, напоминая ужасающую пустоту ее детства и кошмары, в которых ее гроб бросали в море на поживу акулам и чудовищу, которое она называла sarquintué или serquintué, смотря на каком языке писала об этом в своих «глупостях» – тех самых тетрадках, куда заносила все свои секреты. Это чудовище представлялось ей в виде поезда, изрыгавшего дым, который наполнял всю детскую. У него была особенность: он убивал взглядом тех, кто не спрятался. В своих снах она видела, как ее отец, бабушка, а порой даже гувернантка втыкают ей в горло подсвечники, чтобы она задохнулась.
Во время одного достопамятного сеанса психоанализа она нашла смысл непонятного слова «ser-quin-tué», неотвязно преследовавшего ее с детства и историю которого она рассказала в своем дневнике. Благодаря интерпретации Фрейда она расшифровала его тайну. Оно прилагалось к поезду, который проходил перед их домом в Сен-Клу. Железная дорога из Парижа в Версаль была построена неподалеку от усадьбы, где она родилась. «Ser» было началом слова «cercueil»[17], и обозначало гроб ее матери, умершей через месяц после ее рождения; «quin» напоминало об акулах[18], которые набрасывались на гробы, чтобы сожрать брошенных в море мертвецов из рассказов ее няни Мимó о морских путешествиях; «tués»[19] – обозначали ее мать, убитую в ее фантазиях бабушкой и отцом, которые желали завладеть ее богатством.
Поезд, этот шумный, изрыгающий дым снаряд, монстр со смертоносными глазами, символизировал мужчину, который придавливал своим весом женщину во время полового акта. Для маленькой Мими он был причиной смерти ее матери, но он также мог убить и ее саму за то, что она видела эту сцену, запретную для детей. Психоаналитик все правильно разгадал. А иначе почему Розу Буле так внезапно прогнали? Мари повидалась с Паскалем. И вынудила его признаться во всем: в том, что у него были половые сношения с няней на ее глазах в течение трех с половиной лет, оральный и прочий секс средь бела дня, а потом, когда она немного подросла, ночью при свете ночника или в потемках.
– Если ваше предположение верно, – говорит Мари, – поскольку я так и не смогла отождествить себя с какой-либо женской фигурой, да к тому же оказалась свидетельницей забав Паскаля и Розы, то по ассоциации со смертью матери, умершей сразу после моего рождения, у меня появился страх быть женщиной, а также неприязнь к мужскому полу…
