– Ах, оставьте, я сам в состоянии надеть шляпу, – отстранил горничную Николай Николаевич и в нетерпении встал перед запертой дверь, дожидаясь Клима Кирилловича.
Перед глазами его был почтовый ящик, в нем что-то белело.
– Это еще что за чертовщина? Откуда здесь почти в полночь взялась почта?
Он выдернул белый конвертик из щели и повертел его в руках. На конверте было написано: Муромцеву Н. Н.
Николай Николаевич вскрыл послание. Острая боль пронзила его сердце, он побледнел, покачнулся и упал бы, не подхвати его Клим Кириллович. Мура подняла выпавший из рук отца листок и прочла вслух: «Если хочешь получить дочь живой, готовь 10 тысяч рублей».
А виновница всего этого переполоха Брунгильда Николаевна Муромцева вторые сутки сидела взаперти в незнакомой ей, просторной комнате. Полной уверенности, что ей удастся отсюда благополучно выбраться, у нее не было. Никто из близких и родных не знал и даже не мог догадываться, где она.
Хотя она сомневалась, можно ли называть родными и близкими людей, которые, возможно, лгали ей на протяжении всей ее жизни. Вечером, в день ее рождения, ласковый женский голос сообщил ей по телефону, что она – неродная дочь профессора Муромцева, что ее настоящий отец умирает и хотел бы видеть свою единственную дочь у своего смертного одра.
Последовавший за телефонным звонком и за ее коротким обмороком остаток вечера и ночь она провела, как в тумане: не обращала внимания на суету вокруг того, кого она привыкла считать отцом, не могла заснуть почти всю ночь, ощущая на себе сочувственные взгляды той, которую еще недавно звала младшей сестрой. Это была вторая бессонная ночь в ее жизни, но если первую она провела в сладких мечтах, то эту – в тягостных сомнениях.
Неужели она не Муромцева?
В течение всей мучительной ночи она пыталась переосмыслить всю прошедшую жизнь. Как много явного она не замечала прежде!
Ей всегда нравилось ее необычное имя – Брунгильда, она им гордилась! Но почему, почему ее православные родители, русские потомственные дворяне, дали своей старшей дочери имя, не значившееся в святцах? И по праву ли она носит на своей груди православный крест? В какой церкви ее крестили: в протестантской, католической, православной? Что за тайну хранят столько лет Муромцевы, возможно, воспитывавшие чужого ребенка?
Ее всегда убеждали, что она очень похожа на Елизавету Викентьевну. Но сходство могло появиться потому, что так называемая мать лепила беззащитную и ничего не знающую девочку по своему образу и подобию, и маленькая девочка переняла мягкость и плавность движений, спокойную и уверенную грацию движений у той, кому бесконечно доверяла. А может быть, она. Брунгильда, действительно дочь Елизаветы Викентьевны, но незаконнорожденная? А Николай Николаевич, благородный человек, удочерил внебрачного ребенка своей возлюбленной? Порывистая темноволосая Мура – вот настоящая дочь Николая Николаевича! У них и мимика одинаковая: когда сердятся, подергивают одной бровью, хотя поводить бровями, тем более одной бровью, совершенно неприлично.
Да. Ни в ком из Муромцевых нет природной аристократичности, отточенности и совершенства жестов, движений! А у нее эта пластика – врожденная. И только у нее, у Брунгильды, единственной из всех Муромцевых, есть и признанный всеми музыкальный дар, абсолютный слух, артистизм!
В ночь после празднования ее дня рождения, Брунгильда много передумала. Как она могла оказаться в чужой семье, в результате каких несчастий и бедствий, постигших ее истинных родителей? И где находился ее настоящий отец в течение двадцати лет? Почему он не предпринимал попыток вернуть дочь? Тысячи вопросов кружились в воспаленной голове Брунгильды, но вместо ответов являлись ей лишь сюжеты незамысловатых романов о подкидышах.
В ту ночь Брунгильду захлестывала жгучая обида.
В том, что ей сказали по телефону правду, она уже не сомневалась, и ей хотелось прояснить все до конца, иначе она никогда не сможет открыто посмотреть в чуть раскосые, карие глаза, если ей еще доведется встретиться с Глебом Тугариным...
Утром Брунгильда, изнуренная двумя бессонными ночами и тягостными размышлениями, твердо решила отправиться на назначенное свидание и раскрыть тайну своего рождения. Никого в известность о своих планах она не поставила. Пророни она хоть слово, ей, несомненно, не дали бы возможности выйти из дома, стали бы препятствовать и снова – лгать, лгать и лгать. Другой родни Муромцевых в городе нет, обратиться за разъяснениями не к кому. А она имеет право узнать, кто ее настоящий отец! Быть может, он хочет попросить прощения у несчастной дочери, увидеть перед неминуемой смертью ее прекрасное лицо!
