— Извини, господин генерал, никак не можем, приказ Его Светлости.
— На меня этот приказ не распространяется. — Не унимался Алексей.
— Извини ещё раз, но именно на тебя он и распространяется в самую первую очередь.
— Это как понимать?
— Понимай как хочешь, но Его Светлость сказал определённо: «И, смотрите мне, — сказал Князь, — два дня, как минимум нужно детям отдыхать, так что командира ихнего за версту не подпускайте, а то знаю я его, не выдержит, побежит с расспросами».
— Что прямо так и сказал? — Немного успокоился Алексей.
— Да, прямо так и сказал.
— И про командира?
— И про командира.
— А, ну так это не про меня, это про взводных. Так что пропускайте.
— Нет, господин генерал, именно про тебя, всем известно, как ты расспрашивать умеешь, вот поэтому Его Преподобие и пришёл к Его Светлости с просьбой на эти два дня оградить кадетов именно от тебя.
— Значит, не пустите?
— Нет, не пустим.
— Ладно, дежурьте, — Алексей развернулся и пошёл прочь от лазарета.
Но уже через полчаса он стоял в приёмной Его Светлости и распекал там секретаря.
— Быстро докладывай мне, где Его Светлость и почему это я не могу его видеть. Это как вообще понимать?
— Я не могу знать, господин Алексий, — отчитывался перепуганный секретарь, Алексей влетел в приёмную как вихрь, и остановили его только закрытые на замок двери кабинета Его Светлости, — он мне ничего не доложил, только вышел и сказал, что в том случае, коль ты придёшь, я тебя задержал и попросил дождаться Его Светлости.
— Я не могу ждать, мне нужно видеть Князя немедленно, — не унимался Алексей.
— Ну и что ты шумишь? — Раздался сзади спокойный голос. Алексей оглянулся на пороге приёмной стоял Князь Святослав вместе с Преподобным Просветом. — Не виноват секретарь в том, что гвардейцы ив точности исполнили мой приказ, поэтому успокойся и не шуми, лучше проходи в кабинет, я тебя угощу твоим любимым напитком и хорошей сигарой.
Двери в кабинет открылись сами по себе, пропуская пришедших. Алексей вошёл вслед за Его светлостью и забегал по кабинету из стороны в сторону. Князь тем временем расположился в удобном кресле и распорядился подать кофе, коньяк и сигары.
— Да что ты мельтешишь, господин Алексий, успокойся, присядь, выпей чашку кофе, я же знаю, ты жить без него не можешь, да вот коньяк у меня замечательный, и сигары отменные.
— Спасибо, Твоя Светлость, не до коньяка нынче.
— А что так?
— Я не понимаю, — вновь вскочил Алексей и забегал по кабинету, — это на каких таких основаниях меня не пускают к моим же кадетам?
— Да успокойся ты ради всех Богов. Пустят тебя, только вот отдохнуть им надобно, в себя прийти. Вот и попросил Наставник оградить их от твоей допытливости на пару дней. Как только всё наладится, сразу тебя и пустят. Поэтому успокойся и присядь, есть нам, о чём поговорить, кроме лазарета и поста Гвардейцев возле него.
— Нет, Твоя Светлость, Ты не понимаешь, меня не пустили в помещение на территории моего же Корпуса, от меня оградили моих людей. Ведь ты мог мне просто сказать, не ходи к ним, нет ты в тайне от меня выставил там гвардию, и приказал им пропускать всех, кроме меня.
— Не от тебя, я их оградил, это раз, а от твоей пытливости, это я тебе уже сказал. Второе, тебе ведь Его Преподобие сказал, не беспокоить людей два дня, как ты не понимаешь, ты душу её в руках держал, ей теперь успокоиться нужно не только после тех событий, что с ними произошли, а и от тебя. Но ты же не послушал Наставника, проперся туда. Поэтому я и предусмотрел такой ход событий.
— Но почему мне не сказал сам?
— А ты что, послушал бы меня?
— Скорее всего нет, — больше себе, чем Святославу ответил Алексей, и немного успокоившись уселся в кресло, напротив Князя.
— Вот видишь, хорошо хоть с самим собой искренен. Угощайся теперь и обсудим всё, что имеем.
В ответ Алексей промолчал, он медленно раскурил сигару, плеснул себе в рюмку основательную порцию коньяка и пригубил уже начавший остывать кофе. Ароматный дым от сигар наполнил кабинет, устремился вверх к потолку и дальше к вентиляционным отверстиям, устроенным так, что в кабинете постоянно был свежий воздух, дым ни на мгновение не задерживался, сколько бы человек одновременно не курили, он тут же улетучивался, оставляя лишь лёгкий аромат. Так молча, сидели минут десять, каждый размышляя о своём, в конце концов, Его Светлость прервал молчание.
