— Как будто, — нерешительно ответил тот, — только зачем им зацапывать меня? Кому я нужен? У меня ведь ни пенни. И работы тоже нет.
— Вот мы и подошли к самому трудному моменту, — печально проговорил мистер Кемпион. — Вы… Отец вас выгнал?
Валь кивнул.
— Да.
Кемпион наклонился и поправил огонь в камине.
— Мой дорогой юный сэр, я же вам рассказывал, что эти коллекционеры всегда нанимают самого лучшего исполнителя. И хотя любому, кто вас знает, ясно, что купить ваши услуги так же невозможно, как меня заставить ходить по проволоке, тем не менее, темная лошадка, взявшаяся за это дело, еще вас не раскусила. Некоторые считают, если человек голодает, то он все продаст, не глядя.
Валь с трудом сдержал охватившую его ярость, а мистер Кемпион проявил максимум понимания, терпеливо ожидая, пока он справится со своими чувствами.
— По крайней мере, теперь вам все понятно, — проговорил он в конце концов.
— А что такое «долгая дорога»?
— Так приветствуют друг друга приятели «Джорджа».
— Неслыханно! Я отдаю себя в ваше распоряжение. Что будем делать? Вызовем полицию?
Кемпион сел в кресло рядом с Валем.
— К сожалению, нет. Нельзя. Если мы вызовем полицейских, когда еще ничего не украдено, они вряд ли будут довольны. Ну, а когда кража свершится, чаша почти сразу попадет в руки недоступных для них людей. Полицейским тут делать нечего. Кстати, я когда-то работал на Скотланд-Ярд, и один из моих друзей занимает там высокий пост. Он нам поможет, но рассчитывать мы должны на себя.
— Что же делать? — спросил Валь, проводя рукой по повязке на лбу.
— Вам надо поговорить с вашим отцом, — отозвался Альберт Кемпион. — Наверное, вы и сами об этом подумали.
— Забавно, как неожиданная информация делает неважным то, из-за чего я еще утром готов был голодать до конца, — улыбнулся Валь. — Я знал, что должен быть в Санктьюари в июле. Второго мне исполняется двадцать пять лет. Но собирался сразу же уехать. Не представляю, как мы будем говорить с отцом. И к тому же… — Его лицо приняло непроницаемое выражение. — Что мы можем сделать? Нельзя же вечно обороняться от всемогущих грабителей. Так или иначе, они отыщут слабое место и добьются своего.
— В этом вся проблема, которую можно выразить одним вопросом: «Что делать?» У нас есть шанс, приятель, иначе наше дело не стоило бы выеденного яйца, и мы бы не встретились. Законы сообщества очень строгие, хотя их и немного. Грубо говоря, они сводятся к тому, что все его члены делают взносы на вещи, которые не продаются, потом выбирается самый лучший исполнитель, выделяется любая нужная сумма, а заканчивается работа «Джорджа» и «Этеля» только тогда, когда вещь оказывается у них в руках. — Он помолчал и внимательно посмотрел на Валя. — Но есть одна зацепка. Предположим, наемный вор погибает при исполнении своих обязанностей… Скажем, владелец некоей реликвии убивает его, защищая свою собственность. Тогда они начинают искать другого…
— А если его поймать на месте преступления?
— Если его поймать, — пожал плечами Кемпион, — то можно отдать под суд. Разве ему поверят, захоти он сказать правду? Нет. Сообщество отворачивается от него и начинает искать другого исполнителя. Все просто. Они заботятся только о своих людях. А до разовых исполнителей им нет дела. Вся эта мелкая рыбешка может сдохнуть, они и не поморщатся. «Джорджу» и «Этелю» плевать на них. Надо достать их личного агента тогда они заволнуются.
Он умолк.
— А кого они наняли выкрасть чашу?
Печальные глаза мистера Кемпиона стали еще печальнее.
— В том-то и дело. Я не знаю. Теперь вам понятно, какие нам предстоят трудности?
Гирт встал и, не скрывая своего ужаса, уставился на Кемпиона.
— Вы хотите сказать, что если мы хотим сохранить вещь, которая дорога мне и моей семье, — то сначала нам надо узнать, кого наняло сообщество богачей, и убить его?
— Почему бы не сказать «устранить»? — ласково проговорил мистер Кемпион, не сводя с Валя Гирта взгляда полного неизбывной печали.
