– От усталости такого рода хорошо помогает перемена занятий, – отозвалась госпожа Хорватова. – Что-нибудь захватывающе интересное… У меня появился один план! Ты говорила, что в закрытом крыле дома есть большая бальная зала с круглыми колоннами вдоль стен. Давай заглянем туда и посмотрим, не совпадет ли ее устройство со схемой твоего дедушки. Вдруг круги на плане – это колонны бального зала, и клад припрятан в тайнике, устроенном под одной из них? Это ведь не так уж и сложно – вынуть несколько паркетин и опустить ларец в подпол. А потом восстановить паркет – и никто ни о чем не догадается. Твой дед вполне мог поступить именно так. Попробуем простучать полы под колоннами? Глядишь, тайник и обнаружится. Нужно же наконец узнать, куда граф припрятал ларец с драгоценностями…
Аня хотела было возразить, что в зале наверняка пыльно и грязно и хорошо бы сегодня отдохнуть, а на разведку в необитаемое крыло дома лучше отправиться как-нибудь утром, со свежими силами… Но вдруг ей показалось, что поиск сокровищ – и вправду захватывающе интересное дело, не терпящее никаких отлагательств. Наверное, азарт и энергия, присущие Елене Сергеевне, успели заразить и молодую хозяйку дома…
По приезде в Привольное дамы сразу же, вооружившись дедовским планом и связкой ключей, отправились в путешествие по старым графским покоям.
Открыть высокую двустворчатую дверь, украшенную резьбой с потускневшей позолотой, оказалось не так-то просто – ключ насилу повернулся в старом замке.
– Эту дверь давно никто не открывал, – извиняющимся голосом пролепетала Анна, распахивая створки.
– Зато есть надежда, что такой тугой замок не захлопнется сам собой, как только мы войдем внутрь. Прочие двери в твоем доме имеют тягу к подобным шуточкам. А этот замок нужно смазать, только и всего, – заметила Леля, с интересом осматривая парадные покои старой усадьбы.
Бальная зала, весьма величественная, даже под слоем пыли сохраняла черты аристократического убранства. Колонны, отделанные под мрамор; наборный паркет из редких пород дерева (насколько можно было это рассмотреть под покрывшим его сором); в простенках между окнами – высокие зеркала, отражавшие некогда, дробя золотыми огоньками пламя сотен свечей, весь блеск проходивших здесь балов; на хорах устроено место для оркестра…
Ане показалось на секунду, что сквозь нынешнее запустение проступают призрачные картины прошлого – дамы и кавалеры в нарядах ушедшего века кружатся по паркету в танце и даже звуки музыки доносятся откуда-то издалека… Ей захотелось на что-нибудь присесть и сделать пару глубоких вдохов, чтобы успокоить расшалившееся воображение.
Но Елена Сергеевна, успевшая пройти в смежное фойе, где размещалась галерея портретов в золоченых рамах, окликнула Анну из-за двери и отвлекла от видений своими вопросами.
– Это твои предки, Анюта? – поинтересовалась она, разглядывая портреты. – Надо сказать, все представители вашего рода обладали внушительной внешностью. Но вот манера письма старых мастеров отличается своей спецификой – кажется, что все твои прадеды страдали жесточайшей простудой. У всех почему-то красные носы и глаза словно бы слезятся… Какой статный генерал! И вся грудь в крестах. Кто он? Герой кавказских войн? Сподвижник Ермолова? Да, судя по всему, абрекам нелегко с ним приходилось.
Елена Сергеевна перешла к противоположной стене и остановилась у большого парадного портрета, исполненного в манере XVIII столетия.
– А вот этот куртуазный красавец в парике и бархатном камзоле наверняка и есть фаворит императрицы – у него во взгляде, несмотря на общую для вашего рода болезненную влажность, сквозит нечто призывное, что не могло остаться незамеченным государыней Екатериной. У старушки в таких делах был глаз наметан.
Но Анна, застывшая в дверях, ничего не отвечала, и Елене Сергеевне пришлось отвернуться от портретов старосветских вельмож, чтобы взглянуть в лицо их наследнице.
Держась рукой за колонну, побледневшая Аня указывала на портреты и силилась что-то сказать, но губы ее плохо слушались.
– Боже, что с тобой, дорогая? – кинулась к ней Елена Сергеевна.
