Вертолет развернулся почти над головой лейтенанта, снова пошел в сторону перевала, приглашая за собой колонну, видом своим успокаивая ее командира: путь, мол, открыт, ничто не угрожает, мы-то все же молодцы, даже Воронов не шевельнется, не кашлянет — затаился, чувствует момент, — состояние уверенности все больше овладевало Дагаевым, долгая настороженность его переходила в боевое нетерпение, удлиняя минуты.
Воздух густел, Дагаеву даже чудилось, как он течет долиной к морю, изгибаясь ледяной прозрачной рекой, по дну которой двигалась далекая цепочка машин. Тайфун уже изменил направление ветра, высасывая горные распадки и ущелья, которым он скоро с избытком вернет изъятое; обдутые кедры у подножия хребта несильно, но упорно клонили вершины к востоку.
Колонна целиком втянулась в долину. Дагаев насчитал более десятка машин. Дозорная была уже близко, и он тихо, как будто боялся, что его услышат, сказал в микрофон портативной радиостанции:
— Амурко! Передайте соседям: нервы не распускать. Огонь — по моему выстрелу, отход, как условились, — по красной ракете.
— Понял, — отозвался сержант, находившийся сейчас на правом фланге засады.
Оснеженная елочка сбоку закрыла дозорную машину. Через минуту она появится прямо перед Дагаевым, уже на узкой горной дороге между каменной гривой и покатым склоном хребта. Пусть уходит дальше — дело не в ней, а в тех, что идут следом. Дагаев перекинул легкую коробку радиостанции с груди на бок, чтобы не мешала в бою, снова вгляделся в силуэты машин, уже размываемые сумерками. К дефиле подходила, вероятно, мотопехотная рота «противника», усиленная батареей горных пушек, минометами и двумя многоствольными зенитными установками. Даже такую силу, оседлай она перевал, сбить будет нелегко. Значит, надо их потрепать. Одно жаль: главные силы «противника», идущие где-то по следам походного охранения, не получат занозы в подошву. Удар по ним отозвался бы больнее и громче из-за большей внезапности — походное охранение все-таки настроено на неожиданности. Ударь Дагаев по главным силам, эту головную роту все равно задержат, заставят потом соваться дозорами в каждое ущелье, шарить за каждым подозрительным хребтом. Значит, пропустить?..
Но кто поручится, что эта усиленная рота не брошена специально к перевалу кратчайшим путем? И, если даже она охраняет главные силы, кто поручится, что командир их станет действовать так, как решил Дагаев? Нет на войне единых правил борьбы, неизменно лишь правило — выполнять боевую задачу до конца и любым путем!
Дозорная машина, заглушая натужным гулом ропот вечерней тайги, обогнула уступ, прошла перед Дагаевым в сгущенный сумрак дефиле, и лейтенант видел, как человек в полушубке, перехваченном офицерской портупеей, покачиваясь в открытом люке, внимательно разглядывал планшет с картой. В хвойном ледяном ветерке резко отдался запах бензина.
Этот запах, а главное — вид прошедшего рядом живого «противника» вдруг подняли Дагаева из снежной норы. Как он мог сомневаться, что приближающаяся колонна — только походное охранение крупных сил! Кто же посылает вертолет сопровождать небольшую группу?! И не сделать попытки ударить по главным силам — разве простительно для командира засады?! Но ведь и головную заставу пропускать без боя нельзя.
Стоя на коленях в снегу, Дагаев нащупал окоченевшими пальцами переключатель радиостанции, прислушиваясь к затухающему гулу дозорной машины, вызвал сержанта, приказал ему возглавить засаду, в которой кроме Амурко останутся трое гранатометчиков и пулеметчик.
— Бейте по середине колонны, — хриплым, застуженным голосом распоряжался Дагаев. — Постарайтесь разорвать ее, ж хорошо бы еще подбить головную машину. В затяжной бой не ввязывайтесь, уходите по ручью — не заблудитесь даже в бурю. Сбор на прежнем месте. Пароль прежний.
— Понял! — коротко отозвался Амурко, хотя он едва ли еще понимал, куда лейтенант уводит половину людей. Но для Дагаева важно было только одно: сержант понял, что боевую задачу на этой позиции выполнять ему и выполнить ее надо вдвое меньшими силами.
— Воронов, Нехай, Денисов, Брегвадзе, за мной ползком в ельник и — на лыжи! — громко скомандовал Дагаев. Гул прошедшей машины уже слился с нарастающим шумом деревьев.
