— Как же ты забыл, Федя?
— Он такой застенчивый — никому не рассказывает.
— Вот они смеются, — сказал Басманцев, — ругают меня. Не понимают, дураки, что у меня должно быть больше всех марок.
— Почему у тебя должно быть больше всех? — спросила Дина Борисовна.
— Ну как же. Я и ростом выше всех, и бегаю быстро, — значит и марок у меня должно быть больше всех.
— А мой брат Сенька ходил в марочный кружок — там у ребят все равно больше, чем у тебя. Больше тысячи.
— Где? Где такой кружок? — закричал Басманцев.
— Да, я тоже туда ходил, — сказал Толян. — Там всё обмениваются — сидят два часа за столом и обмениваются. Интересно. Я там всегда так менялся, что у меня к концу ни одной марки не оставалось. Ну и пусть, думаю. Все равно они под конец уже потные совсем и липкие — так и расползаются.
— Я бы лучше сучки собирала, — сказала Дина Борисовна. — Есть такие смешные сучки — как танцоры. Или как рыцари.
— Как сапоги, — сказал Косминский.
— Как лошади!
— Пистолеты!
— Пауки!
— Собаки!
— Стеньки Разины!
— Мушкетеры!
— Хватит-хватит, довольно! — воскликнула Дина Борисовна. — Смотрите — нам сейчас выходить.
Поезд остановился, и ребята, стуча лыжами, вышли на платформу. Сразу за платформой начинался лес больших сосен, и снегу там лежало еще много, только он уже был не очень белый и какой-то неровный — как кефир.
— Ну, кто у вас лучший лыжник? — спросила Дина Борисовна.
— Я! Я! — закричали несколько голосов.
— Федька лучше всех, — сказал Глеб. — Басманцев.
— Значит, он пойдет последним.
— Почему последним? Я не хочу.
— Ты будешь помогать отстающим. Будешь отставать вместе с ними, — сказала Дина Борисовна.
— А куда мы пойдем? Давайте посетим исторические места.
— Дина Борисовна, давайте! Тут есть исторические места?
— Конечно. Все места исторические.
— Ну да.
— Как это? Выходит, и платформа историческая?
— И платформа.
— А мы?
— А я? — спросил Косминский.
— И ты тоже. Может, через пятьдесят лет экскурсоводы в музее будут говорить про твой мешок: «Вот с этим мешком Сева Косминский ходил на лыжах».
— Да он не ходит никогда.
— Это он случайно.
— Слышишь, Косминский, ты теперь береги свой мешок.
— Не запачкай.
— Давай я тебе почищу, — неудобно такой грязный в музей.
— Поехали! Поехали скорее! — закричали впереди.
В лесу что-то тихо сыпалось с веток, и вдоль лыжни росли кусты, густо забитые снегом. Время от времени попадались флажки и разноцветные стрелки на деревьях, а один раз пробежал лыжник № 136, запыхавшийся и такой краснощекий, будто его только что волочили лицом по сугробам. Дина Борисовна часто отходила в сторону, пропуская мимо себя весь класс, потом снова обгоняла, быстро, как на коньках, и по дороге давала советы насчет дыхания и всего остального.
— Дыши, дыши сильнее, — говорила она. — Не гнись.
— Работай палками. Да нет, вот ты упираешься, а лучше наоборот — отталкиваться.
— Толя, ты почему без шапки?
— А я назло, — сказал Толян.
— Он все назло делает, — сказал Косминский. — Он и по льду бегает и простужается нарочно — я его знаю.
— Что ты знаешь? Когда я простужался? Я уж три года не простужался.
— Вы не бойтесь, он не простудится, — сказал Глеб. — Он закаленный.
— Закаленный, как пирожок соленый, — ответила Дина Борисовна и быстро уехала вперед.
— Подумаешь — обогнала и воображает, — сказал Толян. — Если б не ты, я бы сейчас показал класс. Болтаешься тут под ногами.
— Ну да, показал бы ты, — ответил Глеб. — У нее, наверно, первый разряд по лыжам — вон она как шпарит. За ней и Федька бы не угнался, не то что ты.
Ему почему-то очень нравилось, что Дина Борисовна так здорово ходит на лыжах, и все это видят.
Лес кончился на берегу замерзшей реки. Берег был высокий, и с него далеко, до самого горизонта виднелись интересные исторические места с черными домиками, полями, с высоковольтными арками и маленькими автобусами на шоссе, а над всем по небу тянулись следы двух самолетов, которые будто бы долго гнались друг за другом и вдруг оба одновременно остановились.
— Вперед! Скорей! — закричал Басманцев и бросился вниз; и за ним все ребята, и девочки, и Дина Борисовна, по крутому обрыву, между пеньками и ямами, падая, сталкиваясь и крича: «Скорей! Скорей!» — словно они боялись, что им не хватит времени объехать все интересное.
