Что из того, если даже ему удастся улизнуть из лагеря раньше, чем сюда вернется кто-нибудь из арабов Ахмет-Зека с сообщением о его смерти? Это только продлит на несколько дней его жизнь и его нравственные мучения. Ловкие наездники, знакомые с каждой дорожкой, с каждой тропинкой в джунглях, настигнут его гораздо раньше, чем он успеет добраться до берега моря.
Мохамет-Бей сидел на циновке, скрестив ноги, и курил трубку; при входе европейца он поднял голову.
— Привет тебе, о брат мой! — сказал он.
— Привет и тебе! — ответил Верпер. Некоторое время оба молчали. Араб заговорил первый.
— Как чувствовал себя господин мой Ахмет-Зек, когда ты в последний раз видел его? — спросил он.
— Никогда еще не был он более защищен от грехов и опасностей, угрожающих смертным, — ответил бельгиец.
— Это хорошо! — проговорил Мохамет-Бей, выпуская струйку синего дыма.
Снова наступило молчание.
— А что, если окажется, что он умер? — спросил бельгиец.
Он решил открыть правду и попытаться подкупить Мохамет-Бея для выполнения своего плана.
Араб наклонился вперед, глаза его сузились и впились в глаза бельгийца.
— Верпер! — сказал он. — Я много думал нынче вот о чем: ты так неожиданно вернулся в лагерь человека, которого ты обманул и который искал тебя с гневом в сердце. Я много лет прожил с Ахмет-Зеком. Даже его мать никогда не знала его так хорошо, как знал его я. Он никогда ничего не прощает и никогда не доверился бы он человеку, который уже однажды обманул его: это я знаю. Я много думал об этом и пришел к заключению, что Ахмет-Зек действительно умер, потому что в противном случае ты никогда не посмел бы вернуться в его стан; для этого ты должен был быть или более храбрым человеком, или большим дураком. А если даже мои предположения недостаточно основательны, то я сейчас из твоих собственных уст слышал подтверждение этому: разве ты не сказал, что Ахмет-Зек никогда еще не был более защищен от грехов и опасностей, угрожающих смертным? Ахмет-Зек умер! Тебе незачем отрицать это. Я не был его матерью или любовницей, и потому тебе нечего бояться, что я потревожу тебя своими стенаниями. Скажи мне, зачем ты вернулся сюда? Верпер, скажи мне, что тебе нужно? Если у тебя еще сохранились ценности, о которых говорил мне Ахмет-Зек, я не вижу, почему бы нам с тобой не отправиться на север вместе и не разделить между собой выкуп за белую женщину, да, кстати, поделить и то, что находится в сумочке? Как ты думаешь?
Злые глаза сузились, лукавая улыбка искривила тонкие губы, и Мохамет-Бей ехидно усмехнулся в лицо бельгийца.
Верпер был одновременно обрадован и обеспокоен поведением араба. Равнодушное спокойствие, с которым он принял известие о смерти своего начальника, сняло немалую тяжесть с плеч убийцы Ахмет-Зека; но требование разделить с ним драгоценности не предвещало ничего хорошего для Верпера.
Сознаться в том, что он потерял драгоценности, значило бы навлечь на себя гнев или подозрение араба, и тогда все пути к спасению будут отрезаны. Он поэтому решил солгать и поддерживать Мохамет-Бея в приятной уверенности, что драгоценные камни все еще у него. Он решил положиться на будущее: ведь, наверное, представится возможность скрыться от араба.
Если ему удастся поместиться в одной палатке с Мохамет-Беем во время их путешествия, он всегда найдет удобный момент и удалит со своей дороги эту угрозу его жизни и свободе. Во всяком случае, стоило выполнить этот план, да кроме того он не видел другого выхода из затруднения.
— Да! — сказал он. — Ахмет-Зек мертв. Он пал в битве с отрядом абиссинцев — тех самых, которые меня держали у себя в плену. Во время сражения я убежал, но я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из людей Ахмет-Зека остался в живых. Золото, за которым они поехали, теперь в руках абиссинцев. Вероятно, сейчас абиссинцы уже спешат сюда. Ведь они были посланы Менеликом отомстить Ахмет-Зеку и его приверженцам за набег на абиссинскую деревню. Их очень много, и, если мы не поторопимся уйти отсюда, нас постигнет та же судьба, что и Ахмет-Зека.
Мохамет-Бей молча выслушал его. Он не знал, можно ли доверять словам неверного, но рассказ бельгийца давал ему повод оставить лагерь и отправиться на север. Он не был расположен подвергнуть Верпера перекрестному допросу.
