Корсаков замер.
— Что ты знаешь об этом, как ты сказала, Таро Люцифера?
Мария помолчала, глядя ему в глаза.
— А вы, Игорь, ничего о нем не знаете?
— Клянусь, нет.
— Тогда я не в праве ничего вам сказать.
— Но почему?
— Это запрещено.
Она отвернулась.
* * *
Бесов сидел на ступеньках крыльца. На коленях у него был планшет с эскизом ландшафта, раскинувшегося впереди. Скупыми, четкими линиями была намечена будущая чугунная ограда дома.
Корсаков, бросив взгляд на рисунок, усмехнулся:
— Влетит в копеечку. У тебя нет ощущения, что кто-то задался целью разорить твоего заказчика?
Он присел рядом с Бесовым. Иван отложил планшет и проворчал:
— У меня давно ощущение, что участвую в каком-то действе типа обряда.
— Это Мария тебе нашептала?
Бесов покосился на Корсакова.
— Своим умом дошел. Первый раз от меня требуют восстановить дом копейка в копейку. Обычно ограничиваются косметикой «а-ля Зимний дворец». Чтобы, как у графьев, на фиг!
— Не любишь ты заказчиков.
— А за что их любить? Ума у них хватило только на то, чтобы распилить бабки по понятиям. Главного же не поняли. — Он кивнул в сторону поселка. — Мужики — вон они. Со всеми их революционными понятиями. Нищие, злые и пьяные. Рано или поздно пустят «красного петуха», как в семнадцатом, и никакая охрана не поможет.
Корсаков угостил его сигаретой. Закурили, помолчали, глядя на низкое солнце, спрятавшееся в набежавшие белесые облака.
— Как дальше жить, уже решил? — глухо произнес Иван.
— За меня решили. Остается только соответствовать.
Иван покосился на него.
— Крепко на этот раз влип?
— Еще точно не известно, но крепче, чем раньше.
— Не на бабки попал?
— Нет.
— И слава Богу. Самые мутные заморочки из-за денег. Если что, могу подкинуть. Я сейчас богатый, хозяин за этап расплатился.
— Спасибо, Ваня. Припрет, обращусь.
Иван затянулся, долгой струей выпустил дым.
— Я вчера не сказал, брательник мой по весне приезжал. Тебя поминал.
Корсаков не показал виду, что удивлен. Славка-Бес, вечный пес войны, имел право конспирироваться. Но за Иваном такого не замечалось.
Не дождавшись никакой реакции, Бесов продолжил:
— Я в ваши отношения не лезу, Игорек. Но если Славка кого и хвалит, то только за одно. У него, отморозка, все понятия об искусстве — стрельба по-македонски.
Корсаков усмехнулся.
— Я с двух рук стрелять не умею.
— Не мое дело. — Бесов тщательно стряхнул пепел с кончика сигареты. — Глазки у тебя нехорошо блестят, Игорек. Сердцем чую, не усидишь здесь.
Корсаков кивнул.
— Надо возвращаться.
— Надо ли? У меня местный мент на прикорме, слова лишнего от него не услышишь. Работа для тебя есть. Деньги шеф платит приличные и без задержек. Что еще надо?
— Надо кое-какие дела закрыть.
Бесов тяжело задумался.
— Славка для тебя кое-что оставил, — тихо произнес он.
— Что?
— А что он мог оставить?! Че Гевара хренов…
Бесов задрал куртку и показал пистолет под ремнем.
— Вот. Один пришлось на себя зарегистрировать. Хозяин без проблем лицензию выправил, когда я сказал, что дом пора от воров охранять.
Корсаков потянулся к оружию, но Бесов отстранил его руку.
— Славка тебе еще круче оставил. Целый ящик всякого добра.
— И ты взял на хранение? Это же срок, как с куста.
— А что оставалось делать? Мудак он, а все равно — брат родной. Так что, принести гостинцы?
Корсаков под пристальным взглядом Ивана, опустил глаза.
— Пока не надо. Съезжу в Москву на разведку, тогда решу.
— На ночь глядя, поедешь? — удивился Иван.
Корсаков кивнул.
Бесов хотел что-то сказать, но выдохнув дым, молча, расплющил окурок о каблук. Злым щелчком отшвырнул в траву.
Москва встретила угаром, истеричной суетой и бьющей в глаза показной роскошью.
Людской водоворот подхватил Корсакова, смял, закружил и засосал в воронку станции метро.
Стоя на эскалаторе, подрагивая ноздрями от специфического метрошного амбре, от которого, как оказалось, успел отвыкнуть на деревенском воздухе, отводя взгляд от аляповатых рекламных щитов и вскользь рассматривая ползущий вверх по соседнем эскалатор человеческий фарш, Корсаков пробормотал:
«Эх, права провинция: москвич — это диагноз!»
Чем дольше он жил в столице, тем больше она ему напоминала совковую эстрадную диву, на шестом десятке лет дорвавшуюся до бешенных гонораров, импортного гламура и супертехнологий по продлению молодости. Все у нее было, как у звезды международного уровня, и даже круче. И загородная резиденция, и счета в надежных банках, и розовый лимузин, и кудлатый молоденький кобелек, и стая преданных барбосиков и левреток.
