— Конечно. Иначе Ваня от ревности ужин съест в одну… В одно лицо.
Узкой тропинкой они вышли к аллее.
Под тенью лип, когда до дома оставалось всего десяток шагов, она вдруг остановилась. Взяла Корсакова за руку и развернула к себе лицом.
Игорь немного опешил. Бесова он уважал и дружбой его дорожил, ни за какие райские кущи не стал бы красть Ванькино счастье. Да и Мария не была пресыщенной дачницей, охочей до невинных и никчемных шалостей в бузине.
— Игорь, а почему вы не спрашиваете, как звали того человека? — шепотом спросила она.
— Какого? — Корсаков не сразу понял о чем речь.
— И почему я отрыла вам чужую тайну?
Ее зрачки расширились, а глаза стали бездонными.
Корсаков затряс головой, отгоняя наваждение.
— Я знаю, кто сокрыт под литерами «А. К.»! Пришлось напрячь подругу, она в Русском музее работает. Ваня меня даже в Питер на три дня в командировку посылал, — скороговоркой прошептала она. — Высший свет Петербурга того времени был достаточно узок, всего двести семей. И не так много лиц участвовали в заговоре. Я проштудировала материалы следствия, соотнесла с надзорными делами осужденных. Короче, я нашла его. Пойдемте!
Она потащила Корсакова к дому.
* * *
На первом этаже только в кабинете, выходившем окнами в парк, вставили стекла. В просторной комнате царила атмосфера рабочего уюта: ничего лишнего и все на своих местах.
Иван Бесов склонился над длинным столом, на котором взгромоздились макет усадьбы, кипы бумаг и рулоны чертежей. Что не уместилось на столе, было пришпилено к стене и расставлено на самодельных полках.
Оторвавшись от работы, Иван бросил взгляд на вошедшего Корсакова. Насупился и покачал головой.
— Вот сорока, растрепала-таки! — проворчал он.
— Ты о чем? — сыграл удивление Корсаков.
— Ладно. По роже видно, Маринка тебя загрузила.
— Мы просто церквушку осмотрели. Кстати, респект, Иван. Классная работа.
— Умеем, когда приспичит. Ты садись. — Он указал на свободное кресло. — Судя по тому, что ты еще на ногах стоишь, Маринка главный сюрприз напоследок оставила.
Корсаков опустился в кресло в стиле «Три медведя».
— Это не порожняк, про шкатулку?
— Не-а, — покачал головой Иван. — И про все остальное. Потерпи, сейчас она тебя окончательно добьет. Даже разрешаю после принять «наркомовские» сто грамм.
— Даже так? — Корсаков закинул ногу на ногу, полез в карман за сигаретами. — За водочку, конечно же, благодарствуем барин. Но мы ее на потом оставим. Печенка более не позволяет принимать ее, проклятую. Утречком, коли на то будет еще ваша соблагозволение, и откушаем.
— Поюродствуй, поюродствуй, — не оглядываясь, пробурчал Иван.
Он порылся в бумагах, вытащил какую-то фотографию, бликнувшую в лучах настольной лампы, и положил под руку.
Дверь распахнулась, вошла запыхавшаяся Мария. К груди она прижимала тонкую папку.
— Иван? — строгим голосом спросила она.
— Ни-ни! — Иван, дурачась, поднял над головой руки.
Мария повернулась к Корсакову. Достала из папки лист.
— Читайте!
Корсаков взял из руки Марии, успев отметить нежный бело-розовый цвет на ее запястье, лист ксерокса.
Побежал взглядом по строчкам каллиграфического почерка неизвестного чиновника.
«По заключению Аудиториатского департамента, высочайше конфирмованному двенадцатого июля сего года, приговаривается… с лишением дворянства, сословных привилегий, чинов и наград, прав собственности и родительских прав, разжалованию в рядовые и отправке в дальние гарнизоны».
Корсаков через край листа посмотрел на Марию, которая зашуршала бумагами в папке.
— Корсаков, — торжественно произнесла она.
— Да, это я, — удивился Игорь.
Мария по-девчоночьи тряхнула головой.
— Глупый! — Она протянула ему лист с ксероксом гравюры. — Вот он — Корсаков. Алексей Васильевич Корсаков, полковник Лейб-гвардии гусарского полка, кавалер Ордена Святого Георгия, награжден золотым оружием лично императором. И прочая, прочая… Разжалован и лишен всех прав, сослан, умер по пути в ссылку. Все сходится.
Корсаков всмотрелся в лицо на гравюре. Художник явно польстил заказчику, старательно облагородив узкие азиатские глаза, острые скулы, нос с хищно вывернутыми ноздрями. Кровь степняка отчетливо проступала в лице полковника. Остальное соответствовало моде и статусу: гусарские усы, пронзительный взгляд из-под насупленных бровей, прическа с бачками вперед, а-ля Александр.
