Участковый покачал головой.
— И я не знаю. А они — знают! Три дня на сборы — и в Дагестан.
— А там, что, своих ментов нет? — вставил Корсаков.
— Начальству виднее.
— А отмазаться?
— Не тот случай. — Сергей Семенович поморщился. — Разнарядка аж из министерства пришла. Комплексная проверка туда едет. А нас — до кучи. У начальства свои планы, а мне главное с кровниками не встретиться.
— А есть они, кровники?
Сергей Семенович поджал губы.
— Опять война там будет, сердцем чую. — Он поскреб грудь. — Не к добру туда наши зачастили. И если подумать, не бывает так… Столько крови пролить, а потом — абзац. Типа мир. Хрен там!
— Надолго?
— Пока на два месяца. Только уже намекнули, если вернусь, дадут майора — и под зад пинка. На пенсию, значит. — Он повернулся к Игорю. — Получается, без крыши ты остаешься, парень. Капитана Немчинова тоже гонят в командировку. Версия есть, Галька, сука, подставила нас. Дознавательница, хренова. Дело у нее в суде развалили из-за неправильно составленного протокола. Она стрелки на Немчинова перевела, типа, он даже грамоте не обучен. Немчинов прилюдно ее послал. А Галя сосет у кого-то в ГУВД. Ну и вложила она нас между миньетами по полной программе.
— А вас-то за что?
— До кучи. Всю нашу команду, сука, на этап поставила. Вот такая чистка рядов вышла!
— М-да, у вас, оказывается, интриги.
— Чем же мы хуже других! Думаешь, если менты, то уже не люди?
— Почему же… Вы, Сергей Семенович нормальный мужик. Дерьма от вас я не видел.
— Тогда, выпей со мной, Игорек. А то настроение у меня, прямо слово, боевое. Я уже успел со своей крысой до развода дособачиться. Никакого сочувствия. Вернусь, квартиру делить будем. — Он сплюнул. — Вся гадость от баб. Правильно говорю?
— Ну, бывают и приятные моменты, — мягко возразил Корсаков.
— Именно, что — моменты. Типа этого праздника души. — Он ткнул пальцем через плечо, указав на гуляющую свадьбу. — А потом будет пожизненное похмелье.
Участковый снял фуражку, взъерошил прилипшие к лысине прядки. Взгляд его упал на «стетсон» Корсакова.
— О! Дай-ка, примерю твою ковбойскую. Сколько хожу, столько завидую.
Он отложил свою фуражку, сграбастал «стетсон» и водрузил себе на голову.
Бутылка при этом скатилась со скамейки, Корсаков выбросил руку, и успел подхватить ее в сантиметрах над землей.
— Ковбой! — похвалил его Сергей Семенович.
Он с аппетитом сглотнул.
— Давай ее сюда, красавицу.
— Сергей Семенович!
— Что, уже со мной и выпить западло? — обиделся участковый.
Он, не принимая возражений, вытащил бутылку из напряженных пальцев Корсакова. Посмотрел на этикетку.
— На коньячок перешел? Богато живешь.
Корсаков мысленно взмолился всем богам, демонам и чертям сразу. Но, знал, судьбу бутылки уже ничем не изменить. Стоило только посмотреть на алкогольно-жадный блеск, в глазах Сергея Семеновича.
— Вообще-то Лени Примака коньяк.
У Сергея Семеновича мысли шли своим путем.
— О, а ты на друга баллон катил, — заключил он. — Ты за него штраф заплатил, а он — коньяком проставился. Все по-людски. — Он взболтнул бутылку. — Вроде бы, не фальшак. Как по-русски называется?
— По-русски — «Хеннесси».
Участковый передал бутылку Корсакову, выложил на скамейку австрийский ножик.
— Ты расколупай пробку, Игорек. А я за стаканом схожу, — сказал он, вставая. — Не бомжи же мы, такой напиток из горла сосать.
Тяжко переваливаясь, он побрел к ресторану.
Первым желанием Корсакова было сорваться с низкого старта с бутылкой, как с эстафетной палочкой, в руке. Даже судорога по икрам пошла. Потом пришла мысль, что глупо бегать от судьбы. Хоть она и явно мухлюет, сдавая карты.
И сразу на душе стало легче.
«Если верить рассказам бабушки, у нас в роду гусарили все мужики без исключения. Кровь ордынских князей, видимо, покоя не давала. Куролесили так, что небу жарко было. Но чтобы двухсотлений коньяк с околоточным пить… Такого еще не случалось», — усмехнулся Корсаков.
И острым австрийским лезвием сковырнул золото луидора.
