— Решил человек бизнесом заняться, что тут плохого?
Гавриил цыкнул зубом.
— Плохо, что спохабился он от денег. Через губу стал разговаривать. А общество это не любит. Не… Вот мост ему и разобрали. Чтобы не выеживался. На легковушке проехать можно, а на технике — шиш. Как, например, комбайн его канадский тута проедет? Не пройдет он тута.
Из бревен остова торчали устрашающего размера ржавые гвозди. Колея из двух досок по ширине предназначалась для узких шин легковушки.
— Бред какой-то!
— Ну, Семен, мужик сообразительный. Дал кому надо бутылку, ему две бетонные плиты в речку бросили. Там, на лужку. — Гавриил махнул налево. — Соорудил себе, значит, брод. Но и на эту пидерсию общество укорот быстро нашло. Стал Сеня силос косить, а тут — херак! Гайку в молотилку-то и засосало. И звездец его комбайну. А ремонт, знаешь, сколько стоит? Ого! Каждую финтифлюшку из Канады почтой получать надо. Так то!
— Откуда гайка взялась?
— А, делов-то! Привязал веревочку, раскрутил и запулил на кукурузу. Пущай растет, ха-ха-ха!
— Так это вы ему гайку подбросили?!
— И не одну. Для верности штук двадцать повесили. А чо? Общество уважать надо. А то он, нате-хрен-на-вате, на канадском комбайне рассекает!
— Красивый хоть комбайн?
Гавриил разом погрустнел.
— В том-то и дело, что красивый. Белый весь. По полю едет, чисто лебедь плывет. — Он шмыгнул носом. — И кресло там все такое… Как у врача. И руль крутишь одним пальцем. Я же всю жизнь на комбайне «Нива» отпахал. Та еще техника! Как для врагов делали, ей богу! Трясет, аж мозги вскипают. Баранку крутить — руки отвалятся. И чинить ее замучаешься. День молотишь, два — ключами гремишь. А тут — Канада!
— Сам бы в фермеры пошел, чего на зависть исходить?
Гавриил покачал головой.
— Не. Не получится. Люди не пустят. — Он кивнул на мостик. — Ты не смотри, что разбабахали. Все на свои места встает, порядок будет. Последний год маемся. Семен плюнул-таки и в город подался. А ферму с пристройками, ох он там и настроил! сын районного прокурора к рукам прибрал. Теперь там охотничий клуб будет, или что-то там типа того. Говорят так, я точно не знаю. Но порядок будет! И мост, сказывали, к осени из бетона поставят. Хозяин пришел, знать, все по уму будет.
— А без барина вам не жить?
— Усадьбу же не для себя, поди, до ума доводите? Тоже, небось, хозяин на нее есть. Вот и я говорю: как они все себе под зад подгребут, тогда мы работать и начнем. А пока там, наверху, бардак, то мы тут одной картошкой перебиваемся.
Гавриил надвинул кепку на глаза и хлопнул крепкой ладонью по рулю.
— Так мы сделаем. Вы по мостку пехом пройдите. И с той стороны мне отмашки давайте. А то, не приведи господь, колесо с доски сковырнется. Сможете?
— Ты руль, главное, удержи, Гавриил.
Дядька хмыкнул.
— Не боись. Все будет, как у молодого.
Корсаков толкнул плечом дверь.
Вышел и сразу же задохнулся от пьяного запаха разнотравья.
Постоял, разглядывая темные тучи, клубящиеся на горизонте. Солнечный свет, забродивший в них, и косые лезвия лучей, бьющие в землю, и глубокое синее небо, напомнил ему картины старых мастеров.
Корсаков, раскинув руки, чтобы удержать равновесие, пошел шаткой доске. Не удержался, и посмотрел вниз, где между коричневых илистых бревен журчала черная вода.
То ли порыв ветра налетел, то ли какой-то сбой случился в вестибулярном аппарате, но в голове у Корсакова качнулся тяжелый маятник, гулко ударив по вискам. Что-то щелкнуло в глазах, и, показалось, что все вокруг подернулось полупрозрачной дымкой. Контуры предметов размазались, а краски стали гуще, насыщеннее.
«Жигуленок» пополз по доскам, их ширины едва хватало для того, чтобы на них уместились шины, а толщина заставляла предательски замирать сердце. К тому же доски похрустывали и поскрипывали, принимая на себя тяжесть машины.
Корсаков добросовестно помахивал то левой, то правой рукой, но в душе осознавал, что дело не в его подсказках, а в мастерстве и интуиции водителя. А по большей части в том, смотрит ли на них в этот момент кто-то всесильный, спрятавшись за клубящимися облаками. Или давно махнул рукой.
Доски громко щелкнули и задрожали, когда задние колеса прокатились по ним последние сантиметры.
