Удар получился сам собой. Просто кулак, не дожидаясь команды ошпаренного неожиданностью мозга, выстрелил по косой вверх. Апперкот врезался в нижнюю челюсть твари, пасть с щелчком захлопнулась. Морда исчезла.
Хотелось верить, что все это лишь кошмарный сон. Но кулак ныл от боли. А на газоне, метров в двух от скамейки, в безобразной позе развалилась бабка.
Корсаков все же решил, что задремал и спросонья ненароком долбанул подвернувшуюся под дурную руку бабку.
Стрельнув взглядом по сторонам, не бегут ли возмущенные граждане и озабоченные милиционеры, подал тело вперед, готовясь встать и идти приводить в чувство вязальщицу.
Не получилось. Что-то цепко держало за воротник.
Корсаков, подумав, что зацепился за гвоздь, провел ладонью по воротнику. И обмер.
Две стальные спицы, пробив толстую кожу воротника, намертво пригвоздили его к скамейке.
— Ах ты, блин, зараза! — прохрипел Корсаков.
Бабка, словно услышав его слова, резко вскинулась. Заскребла ногами по траве.
Лицо разъяренной саламандры теперь было густо серым, совершенно не человеческим. Разлепился безгубый рот, и сквозь мелкие зубки проклюнулся раздвоенный червяк языка.
Корсаков схватился за бутылку.
Бабка, зашипев, перевернулась на живот и, гибко, как ящерица, извиваясь, шмыгнула за дерево.
— Кра-а-ар! — оглушительно взорвалось прямо над головой Корсакова.
Он закинул голову и с ужасом увидел, что все дерево за его спиной густо усеяно воронами. Они перепрыгивали с ветку на ветку, спускаясь ниже. При этом мерзко разевали черные клювы и выталкивали из брюха это противное истеричное «кра-а-р».
— Нафиг! — вскрикнул Корсаков, вырвал спицы из доски и сорвался с места.
Спринтерским рывком пересек бульвар, врезался в толпу у перехода. С Пушкинской как раз повалил поток машин, и собралось несколько десятков людей, желающих перебраться на другую сторону.
Корсаков. растолкав всех, выпрыгнул на проезжую часть и зигзагами заметался между машинами. Несколько раз бамперы и бока отчаянно ревущих машин жестко протирались по его бедрам. От порезов и синяков спасал кожаный плащ. Под колеса Корсаков не попал каким-то чудом. В последнее мгновенье тело само принимало единственно верное решение и уклонялось от неминуемого столкновения.
Взмокший, как после марш-броска, он выпрыгнул из стального потока на тротуар.
За спиной раздался вой тормозов. Потом громкий скрежет и глухой удар.
Корсаков оглянулся через плечо.
Над месивом машин высоко в воздух взлетело тело бабки. Тряпично разбросав руки и ноги, она перевернулась и с грохотом рухнула на крышу красной иномарки.
— А-ах! — выдохнула толпа.
Покатилась череда тюкающих ударов и всхлипов бьющегося стекла: машины бились друг об друга, зажатые в каменном русле дороги. В пробку, образовавшуюся на переходе, врезались все новые и новые машины, и через пару секунд до самого перекрестка на Пушкинской площади поток замер грудой искореженного железа.
Из иномарки выпорхнула молодая женщина. Вцепившись в волосы и тряся головой, отчаянно завизжала, перекрыв шум и скрежет массовой аварии.
Тело на крыше ее машины вдруг зашевелилось. Стало расти и пучиться, как надувной матрас. И вдруг с оглушительным хлопком лопнуло, выстрелив вверх гнойным гейзером. Липкая слизь и куски плоти зашлепали по капотам и крышам машин.
Толпа издала истошный крик.
* * *
Многоголосый крик толпы, ор ворон и гудки машин гнали Корсакова все глубже и глубже в глушь переулков.
На Малой Бронной, тихой и вымершей, он сбавил шаг, но не сдержался и снова перешел на бег.
Молодая мамаша, выгружавшая ребенка из коляски, не обратила никакого внимания на прогрохотавшего сапогами мимо нее растрепанного человека в черном хлещущем полами плаще. И охранник, вышедший покурить из какого-то офиса, даже не изменил выражения лица, когда Корсаков едва не задел его плечом. Все так же сосредоточено смолил сигарету, устремив бдительный взор вдоль улицы.
«Что-то не так», — мелькнуло в голове. И Корсаков остановился.
Повернулся к витринному стеклу французской булочной. С облегчением увидел, что в стекле он отражается. Но девушка, сидевшая по другую сторону стекла, тянула коктейль через соломинку, смотрела в окно… и Корсакова не видела.
