Магистр погладил бледными пальцами футляр. Подцепил ногтем защелку. Но, словно передумав, убрал руку.
Острый палец ткнул в Корсакова.
— В записках Сдающего не нашлось упоминания о том, кто именно сломает печать. Получилось у вас. И вы вернули в мир девятую колоду Таро. Но спасенная кровь обернулась ядом!
Он уставился на Корсакова. Повисла тягостная пауза.
— Ну, наконец, кинули объяву. Как выражаются в узких кругах, немыслимо далеких от вас, уважаемый. — Корсаков решил наглеть до конца. Благо дело, до него оставалось чуть-чуть, если судить по багровым пятнам на щеках Магистра. — Соблаговолите уточнить, в чем конкретно моя вина.
Магистр откинул голову и разразился клокочущим смехом.
«Клетка рядом с Жуком и кол в задницу на веки вечные», — перевел на человеческий язык этот смех Корсаков.
Магистр оборвал смех. Резким движением сковырнул застежку с футляра, перевернул.
Ожидаемого шелеста сыплящихся карт не последовало. Футляр был пуст.
— Карты пропали, Корсаков, — зловещим шепотом произнес Магистр.
Корсаков сперва опешил, но быстро взял себя в руки.
— Фокус, да?
Магистр, не спуская с него давящего взгляда, сухо обронил:
— Здесь не показывают фокусов. Хотя умеют творить чудеса.
Наученный неоднократным общением с милицией, Корсаков решительно пошел в атаку.
— А у своих ребят не хотите поискать? Где гарантия, что кто-то не стянул, пока меня сюда везли? Вполне могли помыть.
Магистр пожевал блеклыми губами.
— Не ерничайте, Корсаков. Шаркам никогда такое в голову не придет. У них вообще разума нет, чтобы знали.
— А этот дядя? Он мне показался вполне…
— В отличие от вас, рыцарь Рэдерик знает, что его ждет за такой проступок.
— А ваш сэр Рэдерик не мечтает, часом, переметнуться к кому-то другому? Вас же аж девять контор. Выбор велик.
Магистр хлопнул ладонью по столу. Резкое эхо шарахнуло по стенам и взорвалось под потолком.
— До полуночи карты должны лечь на место. В противном случае из той же рюмки, из которой вы пили коньяк, вы выпьете кровь сына. Всю, до последней капли.
Магистр встал. Оказалось, что он очень высокого роста, сух и жестко прям, как жердь. Взявшись за амулет, Магистр произнес:
— Будет так, клянусь Светоносным!
Корсаков подумал, что самое время прыгнуть через стол и заломать старикана. Пока охрана хватится, можно успеть сделать из Магистра тихого заложника.
Не успел он досмаковать эту мысль, как, словно из воздуха материализовались, вдоль стола выстроились девять блондинов в черных рыцарских плащах. На правом рукаве у всех алел тамплиерский крест. Руки они держали скрещенными на груди. Правый кулак каждого стягивала боевая стальная перчатка с острыми шипами.
— Это лишнее, Рэдерик! — проворчал Магистр.
Блондины тут же растаяли в воздухе.
Из-за спины Корсакова вышел уже знакомый мужчина. На нем была мантия белого цвета с крестом Тампля.
Он положил тяжелую ладонь на плечо Корсакова и обратился к Магистру на странно звучащем языке. Говорил привычно бегло.
«Латынь!» — С удивлением Корсаков уловил в речи мужчины несколько знакомых слов.
— Сэр Рэдерик, а мы тут как раз вам косточки перемывали, — нагло встрял Корсаков.
Жесткие пальцы так стиснули его плечо, что чуть не хрустнула кость. В глазах у Корсакова все поплыло от боли. Он почувствовал, что еще чуть-чуть и потеряет сознание.
А рыцарь, не обращая внимания на муки Корсакова, продолжил свой доклад.
Магистр коротко ответил на латинской тарабарщине.
Стальные тиски сразу же разжались. Кровь хлынула к передавленной мышце, и в ней сразу же забился раскаленный шарик боли. Но ее уже можно было терпеть.
«Номер первый в моем списке уже есть, — с холодной отрешенностью подумал Корсаков, бросив взгляд снизу вверх на Рэдерика. — Хоть ты, козел, и рыцарь. Но не манекен блондинистый. Кровушка у тебя явно красная».
Магистр перевел взгляд с Рэдерика на Корсакова.
— Нашли о чем думать! — прикрикнул он. — Только что напали на вашу семью. Вы помните, что творилось в особняке, когда вы туда вернулись? На этот раз случилась бойня еще хуже. Трое шакти и два рыцаря против двух десятков бестий. Держались до последнего…
Корсаков поверил. Что-то щелкнуло в голове, и он теперь верил всему, каким диким и запредельным оно не казалось бы.
