Виктор скорее почувствовал лязг затвора, чем услышал его.
— В стволе, — послышался в гарнитуре голос заряжающего.
И следом опять грохнула пушка, посылая в цель очередной снаряд. Пока Володя загонял в казенник следующий, Кузьмин полоснул очередью из башенного пулемета, целя в ожившую пехоту.
Бум-м-м-м!
Несмотря на защиту как положено застегнутого шлемофона, по ушам приложило знатно. Виктора обдало холодным потом, по спине пробежал озноб, а под ложечкой поселился противный холодный клубок страха. Нестеров видел как убивают другие, убивал сам, и ему казалось, что к своим девятнадцати он успел зачерстветь и потерять страх. Но нет. Это только иллюзия. Прав был батя! Сто раз прав! Не боится только дурень или умалишенный. Разница же между храбрецом и трусом лишь в способности переступить свой страх и несмотря ни на что идти дальше.
— М-мать! Ты это видел!? — воскликнул Владимир.
— Снаряд! — в ответ на это восклицание резко приказал Кузьмин.
— В стволе, — секундой позже послышался ответ заряжающего.
Банг-г!
— Юнкер, задний ход!
— Есть! — уже трогая машину с места, выкрикнул Виктор.
Японцы очнулись как-то уж совсем быстро. С их стороны послышалось несколько пушечных выстрелов, но насколько они были точны не понять, так как «тройка» уже ушла за обрез взгорка.
— Вправо, на вторую позицию, — приказал унтер.
— Есть, — отозвался Виктор.
И получилось это у него как-то буднично, без надрыва. А еще стало любопытно, что же такое случилось. Понятно, что чем-то прилетело в броню. Н-но…
— А чем это нас? — ведя машину, поинтересовался он.
— Снаряд в рикошет от башни, — ответил Володя.
— Но как? У нас же там противопульная броня, — не поверил Виктор.
— Да вот так! Прорвало целую борозду, как будто колуном рубанули. На полградуса другой угол и снаряд влетел бы вовнутрь.
Тридцать семь миллиметров это конечно несерьезно. Но в тесном замкнутом пространстве мало не показалось бы. Хотя, при попадании в башню, мех-воду скорее всего не досталось бы. Все на себя приняли бы заряжающий с командиром, ну и экранировала бы сам башня. Хотя, как бы оно вышло на самом деле, поди еще разбери. В конце концов осколки могли и рикошетировать от брони.
Машина бодро пробежала сотню метров, после чего Виктор подал ее на взгорок. Не сказать, что у них было много времени, чтобы осмотреться, но пару позиций присмотреть они все же успели.
— Стоп! — скомандовал Кузьмин, когда башня приподнялась над обрезом взгорка.
У их орудия солидный отрицательный угол вертикальной наводки. Не будь этого, и нечего даже мечтать о подобной стрельбе. А так… Правда, заряжающему приходится изворачиваться. Но это ерунда, в сравнении с предоставляемым преимуществом.
Банг-г!
И вновь появилось сообщение Эфира о точном попадании. Пока японцы разворачивали свои орудия нащупывая русский танк, Кузьмин успел выстрелить еще раз. И снова в цель.
— Назад и влево!
Виктор уже включивший заднюю передачу отпустил сцепление и выжал акселератор. Двигатель взревел, и машина рывком ушла со своей позиции сходу разворачиваясь. Из-за взгорка послушались пушечные выстрелы, но достать их они уже не могли. Тут только если минометом стараться. Хм. Ну или японской батальонной гаубицей. Как уже говорилось, им этого вполне хватит. Если конечно не в лобовую броню. Хотя по ушам в этом случае приложит куда как знатно. Может и до контузии дойти.
Сместившись в сторону они вновь поднялись над изломом складки, но на этот раз их обнаружили сразу. По пологому склону к ним уже двигались шесть машин, и едва башня появилась в поле зрения, как по ней открыли огонь с разных направлений. Не попали. Что радует. Но и их выстрел ушел в белый свет как в копейку.
— Назад!
Виктор вновь подал машину за прикрытие. Ситуация не из лучших. Здесь оставаться и дальше глупо. Зажмут и добьют. Но и уйти они не могут. И дело не только в том, что им необходимо задержать противника, не дать совершить обходной маневр и выйти во фланг дивизии. Их попросту расстреляют на отходе. Выход только один, дать открытый бой.
Маневрируя и ведя непрерывный огонь у них есть шанс хотя бы подороже продать свои жизни. Ну и надежда, что после возрождения их все же возьмут в плен, а не добьют к нехорошей маме. Хотя разменивать свою первую жизнь в таком молодом возрасте категорически не хотелось.
