— Браво, — вернувшись к реальности, Саша увидел стоящего перед собой Цви. — Ты нас всех спас! — торжественно сказал Цви, но в глазах у него Саша разглядел смешинки.
— Не надо, — махнул рукой Саша. — Это всего лишь истребитель, вроде «Мессера». Не бомбовоз, не торпедоносец. Так что ничего бы он нам не сделал. Ну, убил бы пару человек и все.
Саша поднялся и пошел к своим. Те встретили его бурей восторга, но Саша их радости не разделял.
— Ты чего такой мрачный? — улыбаясь, спросил Сашу Мозес. — Ты же герой!
— Герой, — невесело усмехнулся Саша. — Зря я полез, ей-богу.
— Это почему?
— Теперь меня точно загребут. Ты же слышал, что Цви плел начет обязательного призыва.
— Ну, так если призыв обязательный, тебя и так и так бы призвали, разве нет? — не понял Мозес.
— Не думаю, — покачал головой Саша. — Они бы с радостью всех призвали, это понятно. Но оружия у них на всех не хватит, это точно. Поэтому они наверняка берут только добровольцев, тем более, что недостатка в них нет. Но теперь, когда я показал им, на что способен, для меня точно сделают исключение. Черт! — он попытался застегнуть ворот, но пальцы не слушались, и пуговица выскальзывала, не давалась.
— А мне понравилось, — Генрих с горящими глазами осматривал небо, словно хотел, чтобы на них снова напали. — Понравилось! Жаль, что ты его не сбил. Проклятые арабы, мы им еще покажем!
— Во дурак, — Саша покрутил пальцем у виска. — Ты хоть одного араба в жизни видел? Что они тебе сделали?
— Ну, надо сказать, что первый араб, который увидел нас, оказался не очень-то дружелюбным, — усмехнулся молчавший до того Давид. — Если они все так реагируют на появление евреев, скучать нам точно не придется. И мечты нашего юного друга сбудутся — мы попадем на войну.
— Вот этого я и боюсь, — сплюнул за борт Саша. — С такими мы точно войну не пропустим, — он мотнул головой в сторону верхней палубы, где стоял Цви.
На следующий день, ближе к вечеру, впереди показалась суша. Всезнающие мальчишки как-то пронюхали о скором прибытии наместо и торчали на носу вглядываясь в горизонт. Но и взрослым на месте не сиделось, они нет-нет да и посматривали туда, где должна была показаться Эрец Исраэль. Проступившую вдали темную полосу трудно было с чем-то спутать и вскоре все пассажиры радостном возбуждении переговаривались на разных языках, указывая на приближавшуюся сушу. Путешествие подошло к концу. Когда пароход встал на рейде, уже темнело.
— Это что? Хайфа? — спросил Генрих, показывая на залитую огнями полоску берега. Неразлучная четверка стояла у борта.
— Тель-Авив, — сказал Мозес. — В Хайфе гора. А здесь, как видишь, ровно.
— Ты раньше бывал в Палестине? — поднял брови Давид.
— Да, в молодости. Старший брат заболел сионизмом, ну а я вслед за ним, — объяснил Мозес. — Иврит учили, в лагеря летние ездили — в Германии много таких было. Ну а один раз сюда поехали, полгода прожили.
— Ого! И ты не остался? — спросил Генрих.
— Нет. Климат тут паршивый. Воды мало, болота, пустыня, жара летом страшная, — сказал Мозес.
— А сейчас тогда чего приехал?
— А, — Мозес махнул рукой. — Обстоятельства…
— Интересно, почему поменяли пункт назначения, — задумчиво произнес Давид.
— Британцы не вывели свои войска из Хайфы. Там военный порт и они объявили, что пока не выйдут, Хайфа закрыта, — объяснил Саша. — Так капитан сказал.
— А… А мы сегодня же сойдем на берег? — Генриху не терпелось поскорее покинуть пароход.
— Это вряд ли, — Саша глянул на приплясывающего Генриха и пояснил: — Нас же принимать-оформлять надо. Все работники пера и чернил уже небось давно отдыхают. Так что придется потерпеть до завтра.
Саша оказался прав. Поманеврировав на рейде, корабль занял отведенное ему место, спустил пары и отдал якорь. Впервые за две недели пассажиры наслаждались тишиной. С берега долетала музыка, в бинокль можно было разглядеть ярко освещенную набережную.
— Гуляют, будто и войны нет, — усмехнулся Давид, глядя на сверкающие огнями кафе и рестораны и фланирующую публику.
— Погодите, еще немного и мы тоже будем там гулять, — сказал Мозес и непроизвольно сглотнул. — Отбивную хочу. И коньяка с лимоном.
