– Как ни странно признаваться в этом, но мне будет недоставать Сиринити.
Ноа и Джордан как раз миновали бистро «У Джаффи».
Первые робкие лучи солнца прорезали серый полумрак, и их окутал мягкий золотистый свет. В ресторане было темно. До открытия еще несколько часов.
– Чего именно тебе будет недоставать? – удивился Ноа.
– Здесь я пережила то, что изменило мою жизнь.
– Секс был настолько хорош? – не удержался Ноа.
Джордан раздраженно тряхнула головой.
– Я вовсе не об этом. Но, говоря о сексе…
– Последняя ночь была чертовски хороша, верно? Ты меня вымотала.
Не просто хороша. Поразительна, сказочна, невероятна, но если она скажет ему это, Ноа окончательно возомнит о себе бог знает что!
– Пытаешься смутить меня? Не выйдет, – бросила она.
Ноа не стал спорить, хотя она явно соврала. Вышло, и еще как: недаром она покраснела!
– Так что же изменило твою жизнь?
– Я вдруг поняла, что была рабой высоких технологий и дальше так продолжаться не может. Жизнь состоит не только из сборки компьютеров и получения все более совершенных схем… – Она тяжело вздохнула. – Я хочу от жизни больше.
– Рад это слышать, – лучезарно улыбнулся Ноа.
– Вернувшись домой, я первым делом составлю список того, чему хочу учиться. И первым номером будет стряпня. Я иду на кулинарные курсы. Больше никаких готовых обедов.
– Значит, список?
– Именно.
Дорога до аэропорта Остин была долгой, и это позволило им поговорить на самые разные темы. Одной из них была разница в их воспитании. Ноа был единственным ребенком, а Джордан – одной из огромного выводка, как она именовала своих сестер и братьев. Ноа не понимал, как важно иметь собственное пространство, потому что оно у него было. Джордан призналась, как всегда мечтала о собственном укромном уголке. Но больше всего она жаловалась на то, что братья постоянно ее дразнили. Ноа долго смеялся, когда она рассказала о проделках, которые они вытворяли с ней и Сидни. Лично он считал, что расти в большой семье – просто здорово. Постоянное веселье и никаких забот.
Иногда беседа прерывалась, но Джордан было так уютно в его присутствии, что она не чувствовала необходимости заполнять паузы пустой болтовней.
Они пробыли в пути часа два, когда она наконец набралась храбрости попросить его объяснить сделанное раньше замечание. Замечание, которое ее беспокоило.
– Помнишь, ты сказал, будто знаешь, что я собой представляю? Что ты имел в виду?
– Уверена, что желаешь знать? Неужели все так плохо?
– Уверена.
– Мы давно с тобой знакомы, и я уже понял примерный ход твоих мыслей, особенно во всем, что касается мужчин. Тебе нравится власть. Любишь контролировать всех и вся.
– Неправда!
– А особенно мужчин, с которыми встречаешься, – не слушая, продолжал он. – Я встречал кое-кого из них и знаю, о чем говорю. Ты предпочитаешь слабаков. Но с другой стороны, после того, как вытрешь об них ноги, они тебе надоедают. Бьюсь об заклад, ты не спала ни с одним. Может, поэтому и выбираешь таких, оберегая свой внутренний мир.
– Ошибаешься, – настаивала она. – Мне просто нравятся чувствительные люди.
– Но ты легла в постель со мной. А меня чувствительным не назовешь.
– Ты выставляешь меня какой-то стервой, – процедила она.
– Вовсе нет. Ты солнышко. Но очень властное солнышко, – ухмыльнулся он.
– И я не хочу никого контролировать! – яростно отбивалась она.
– Не волнуйся, мной ты вертеть не сможешь.
– А почему ты вообразил, что я этого хочу? – возмутилась Джордан. – И не смей говорить, будто я не могу взять себя в руки и остановиться!
– Вижу, ты начинаешь расстраиваться.
Джордан гневно фыркнула.
– И кстати, о сексе… – начала она.
– Да, что там о сексе?
– Знаешь такое выражение: «Что происходит в Вегасе, остается в Вегасе»?
