Он был и в самом деле симпатичным, этот «граф». Светлые волнистые волосы, перехваченные на затылке. Зеленоватые глаза с длинными ресницами. Легкая полуулыбка, не лишающая лицо серьезного выражения.
На минуту ей почудилось, что его губы шевелятся — как будто он ей что-то говорит, но она не может расслышать. Не может понять… «Снова фантазии, — невольно улыбнулась она. — Ты никогда не вырвешься из плена своих мечтаний. И в тлен сойдешь, мечтая…»
Она никогда не могла понять, что это. Дар Божий или ее самый большой грех? Или самозащита? Иначе как бы она могла перенести все, что происходило с ней?
— Ма, места освободились!
Ехать оставалось всего три остановки. Много народу сошло, и теперь она могла видеть его. «А он-то как сейчас видит, — усмехнулась про себя, — и пальто твое старое, и эту дурацкую шапку… и морщины вокруг глаз…»
Он стоял, облокотившись на верхнюю перекладину обеими руками, и смотрел в окно. За окном было темно, и на секунду Катя испытала легкое разочарование, даже обиду. Как будто он теперь должен был любоваться ею всю дорогу. А вместо этого увлекся чем-то банальным.
— Хитрый «граф», — сказала тихонько Надя. — Ох, хитрый же парень!
Катя удивленно обернулась к ней. Надина мордашка выражала полное довольство.
— Надя, — сказала она строгим голосом, потому что дочь ее в данный момент развлекалась тем, что корчила рожи неизвестно кому. Так, в пространство…
Подняв глаза, она вдруг увидела, что парень смеется и тоже показывает язык. Туда, за окно…
— На-дя, — снова проговорила она. — Прекрати… А то я подумаю, что у тебя проблемы с рассудком…
— Он там нас видит, — показала Надя. — В отражении…
— Мне кажется, ты все придумываешь, — вздохнула Катя. — Слава Богу, нам пора. Наша остановка следующая…
«Господи, и что я нервничаю?» — подумала она, торопливо проталкиваясь к выходу. Лоб покрылся мелкими капельками пота. Она старалась не смотреть в его сторону. Взгляд тянулся туда против ее воли — и это было уже совсем отвратительно, глупо… Как маленькая.
— О, вы тоже выходите? — услышала она за своей спиной Надин голос.
Она без особого труда догадалась, кого она спрашивает. Она спиной почувствовала его присутствие. «Он маньяк», — отчего-то пришло ей в голову, и она успокоилась. В самом деле — все так просто. Он маньяк. Сейчас много маньяков.
Находят вот таких дурех, как она, и… Она невольно поежилась, представив, что маньяк с ними может сделать. За окном было темно, но народу на центральной площади было много. Ничего им с Надькой не угрожает. Добегут до консерватории…
— Конечно, — ответил «маньяк».
Она предпочла молчать. Проклиная себя за то, что никогда не умела скрывать чувства — она не сомневалась, что ее спина в данный момент напряжена. «Скоро тебе исполнится тридцать шесть, корова, — напомнила она себе. — Дочери пятнадцать… А ты сама как тинейджер…»
— Собственно, я так и думала, что вы постараетесь выяснить, куда мы направляемся…
В голосе Надьки явно звучало ехидство, и Кате ужасно хотелось одернуть дочь, но для этого надо было обернуться и встретиться взглядом с «маньяком». Она невольно передернулась от возможной перспективы и решила отложить «воспитательный процесс» на более благоприятный момент.
Он что-то ответил Надьке совсем тихо — Катя не смогла это расслышать или просто опоздала услышать? Занятая собственными страхами, не удосужилась… А если он в данный момент обольщает Надьку? Ведь не она же нужна этому красавчику с внешностью стриптизера…
Маньяк. Если сильно помешанный — так будет дожидаться их после концерта… Что за причуда была отправиться в консерваторию именно сегодня? И тут же повстречать маньяка…
«Нет, не зря мне говорит Анечка, что я своими разгулявшимися дурными предчувствиями вечно притягиваю неприятности»… Как говорится, если кто-то положил плохо кирпич, то исключительно для Кати. И кирпич будет терпеливо ждать именно ее, бедную Катю… А потом — хрусть, и пополам. Если по улицам бродит маньяк, то он по всем законам подлости поджидает именно ее, Катю.
Автобус остановился, открывая двери. Чтобы выплюнуть их из своего чрева на холодную темную улицу. Вместе с маньяком, черт побери…
