Общеизвестно, что невозможно получить представление об организме, разделяя его на части и затем исследуя их по отдельности. По отношению к семье это тоже справедливо: пока вы создаете теоретические конструкции и развиваете гипотезы о целой семье, основываясь на контакте с ее частью, фактор ошибки или искажения, к вашему сожалению, выходит на поверхность и вы начинаете гадать на кофейной гуще. Это напоминает историю о трех слепых, которые пытаются описать слона, прикасаясь только к какой-то одной его части. Различные точки зрения, “обеспечиваемые” хоботом, ухом и ногой, являются глубокими, но… Наиболее разрушительное влияние такого поведения терапевта сказывается непосредственно на межличностных отношениях в семье, препятствует получению ее членами наиболее благоприятного для них терапевтического опыта и вместо сплочения семьи внутри нее формируются различные коалиции, треугольники и группировки.
Начиная с Папы
В начале первой сессии у меня имеются в запасе дополнительные рычаги, на которые я обычно нажимаю. Первую беседу я имею обыкновение начинать, спрашивая отца о том, как семья реально функционирует. Такой подход основан на моем убеждении в том, что мужчины в гораздо меньшей степени включаются в ситуацию и поэтому они менее доступны, чем женщины, – до них труднее достучаться. Если побудить Папу эмоционально ожить и стать реальным человеческим существом, а не абстрактным мужчиной, обитающим по соседству, то это может оказаться неожиданной надеждой для всей семьи. Мне очень хочется, чтобы он сразу же вошел в реальный семейный круг.
К: Итак, Папа, можете ли вы рассказать что-то о семье?
П: Конечно, мы решили обратиться к вам из-за проблем, которые возникли у нас с дочерью. Она слишком часто пропускает школу и этому в конце концов должен быть поставлен предел.
К: Да, ваша жена уже говорила мне об этом немного по телефону. Сейчас же мне было бы интереснее услышать о семье и о том, как она функционирует.
П: Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
К: Если бы я вас спросил о вашей любимой футбольной команде, вы бы сразу же нашли, что рассказать, – кто играет хорошо и кто халтурит, насколько координированно действуют защитники и вратарь, кто является эмоциональным лидером команды и т.д. Мне кажется, что о вашей семье вы должны знать гораздо больше, чем о любимой футбольной команде.
П: Все-таки я не совсем понимаю, что именно вы хотите услышать.
К: Хорошо, может быть, вы начнете с рассказа о себе? Что вас беспокоит, какие мысли остаются с вами ночью, когда вы засыпаете и просыпаетесь? Чего вы больше всего боитесь? Что-то, с чего можно начать.
Это начало в действительности оказывается гораздо более сложным, чем простая фокусировка на отце, и представляет собой не что иное, как включение в реальный семейный круг и задействование для терапевтического процесса эмоционального аутсайдера, что резко изменяет уже устоявшуюся семейную конфигурацию. Открываются новые возможности. Маму и любого идентифицированного пациента * я оставляю на потом, так как хочу поговорить с другими членами семьи прежде, чем обратиться к ним и к их проблемам.
Расширение симптоматики
Предшествующий эпизод касается также еще одного раннего терапевтического маневра. Семья обычно приходит к терапевту с проблемой какого-то одного ее члена, и моя точка зрения состоит в том, что это должно рассматриваться лишь как входной билет. Никогда не верьте тому, что это единственная или даже наиболее важная проблема в семье. С самого начала я стремлюсь расширить представление о том, в чем именно состоит их проблема и, собственно, почему они здесь. Это похоже на начало игры в покер, когда для всех игроков очень важно делать ставки.
Некоторые семьи проходят этот этап довольно легко, тогда как другие оказывают яростное сопротивление. На самом деле сопротивляющиеся семьи являются в большей мере напуганными, чем сопротивляющимися. Эта особенность часто оказывается хорошей отправной точкой в терапевтической работе и позволяет терапевту бросить семье вызов.
Недавно семья из трех человек – мать, отец и их шестилетняя дочка пришли на первичный прием с жалобами на школьные фобии их дочки. Мама оказалась весьма тучной дамой, а Папа, очевидно, был преуспевающим бизнесменом и, как казалось с самого начала, карьера для него – основное в жизни. Мои первоначальные попытки расширить предложенный семьей симптом школьных фобий Сары оказались безуспешными. Папа как бы играл роль немого, отбрасывая все личностно-окрашенные ситуации, происходящие вокруг, и отрицал существование любых сложностей в сфере межличностных взаимоотношений. Когда я заговорил о том, что он, вероятно, слишком много внимания уделяет работе, Мама встала на его защиту. Она заметила, что гордится своим мужем и успехами его карьеры. Ему потребовалось лишь несколько лет для того чтобы достичь влиятельного положения в одной из престижных фирм. Да, ему приходится работать по 75 часов в неделю и он часто приходит домой очень поздно, но она рассматривает это как необходимую плату за успех. Свою речь защитника Мама закончила тем, что ее муж является человеком, который не может существовать без динамичной продуктивной работы. Далее имел место следующий обмен мнениями.
