Вздрогнув всем телом, она медленно обернулась. Неуклюжий и кроткий, я ласково заурчал, плавно вверх-вниз поводил пушкой. Зрачки у крошки расширились. Я включил рацию. Послышались начальные такты танго…
Запрокинув голову, моя партнерша взглянула мне в глаза и попятилась…
35
Мы топтались на песчаном пятачке. Двигаясь синкопами, девушка, отступая, скрывалась между деревьями, я, соблюдая дистанцию, наступал, исподволь оттесняя свою повелительницу все дальше от моста — под ним виднелись лодка и фигурки человечков в стеклянных масках, весело прыгающие за борт… Постепенно у нас стал вырабатываться некий единый ритм. Закусив в зубах прядь волос, партнерша, не выпуская из руки туфельки, то вдруг совершенно скрывалась в похожих на струи фонтанов зеленых ветвях, то неожиданно выступала из них, вынуждая меня взволнованно замирать на месте… Все это происходило под мелодию, рвущуюся из моей груди.
Пообсохшая на ветру, согретая солнцем, с какой-то хмурой сосредоточенной серьезностью глядя мне в глаза, эта танцовщица до мозга костей всплескивала руками, совершая молниеносные и агрессивные, плавные и нежные па… Совсем как там, в ресторане. Только на сей раз вместо расклешенного бесчувственного молодца был я, полный огня и страсти.
Внезапно музыка оборвалась, рация разразилась хрипеньем, писком морзянки… Выбив ногами пыль из песка, девушка остановилась, Грудь ее высоко поднималась, взгляд блуждал.
— Московское время, — произнес голос робота, — шестнадцать часов одна минута.
Я выключил рацию.
Мы стояли напротив друг друга, разделенные лишь сквозистой завесой колышущихся ветвей. Выронив туфельку, девушка ступила вперед…
Я невольно попятился; тотчас позади раздался хруст — на моем пути встало старое дерево. Красавица медленно приближалась ко мне с каким-то странным блеском в глазах. Вот она показалась в абрисе трещины, изукрасившей мою грудь…
И Виктор, Товарищ Майор, заряжающий с радистом из замуровавшего их мрака смогли полюбоваться на залитый солнцем мир, посреди которого брела та, о которой я от них столько слышал!
Остановившись подле меня, легендарная дева осторожно проводит пальчиками по зазубренному краю моей жизни…
— Тебе… больно?
Цепляясь за скобы, малютка взбирается мне на плечо. Дотрагиваясь до тех (не слишком глубоких) вмятин, что темнеют у меня на башне, произносит убежденно:
— Тебя хотели убить.
Она переступала по моей обнаженной броне, и я трепетал от прикосновений босых стоп…
Попытавшись открыть один из люков, бедняжка, запыхавшись, уселась на моем плече, тыльной стороной кисти откинула волосы с разгоряченного лица.
— Говорят, что взорвали железнодорожный мост. Это сделал ты?.. Зачем?
Не дождавшись ответа, она легла на живот и, приложив ухо к моей груди, некоторое время лежала неподвижно.
— Как сердце у тебя бьется… Ты теплый, живой…
Неожиданно меня поцеловали. Да, быстро чмокнули в висок. Потом в упор взглянули в глаза.
— Знаешь, там, на дне, как я тебе обрадовалась? Я никому в жизни так не радовалась…
Девушка уселась, обхватив руками колени. Подперла языком изнутри щеку, над чем-то усиленно размышляя, и вдруг, хихикнув, спросила:
— Слушай, а почему ты именно на меня запал, я тебе понравилась, что ли? Погоди, но ведь там было полно классных девчонок! Это, знаешь, Вася Север именины справлял… Неужели из всех — именно я тебе показалась? Нет, серьезно?.. Ну, ты даешь!.. Только такого ухажера еще у меня не было!
Запрокинув голову, исполнительница танго расхохоталась. Зубы у нее были великолепные. Мне также представилась возможность насладиться зрелищем розового нёба и маленького язычка, трепещущего в недрах кажущейся раскаленной глотки.
Содрогаясь от нежности, трогаюсь с места — навстречу нам торжественно плывут небеса, деревья, все смешалось в мелькании карусели… Держась обеими руками за мой мизинец, девушка сидит на моей ладони. С развевающимися волосами, откинувшись назад, хохоча, летит она над землей.
Вдруг между ив сверкнули миллионы золотых игл, большая стая чаек с криками поднялась над вершинами деревьев; издали донесся ленивый, чуть дребезжащий гудок. Разжав руки, малютка легко спрыгнула на песок.
