Зачем Осипов написал заявление об уходе? Да еще так срочно? Почему Усков сказал, что покупал апельсины, когда на самом деле ходил в «Детский мир»? Или Рыбалко ошибается?
При чем тут Колина смерть?..
Волков опять посмотрел на свой мобильный, даже взял его в руки и проверил, не звонил ли ему кто-нибудь.
Звонила старшая дочь, наверняка спросить про праздники – Ксюха последний год жила самостоятельно, «с кавалером», и эта взрослая жизнь взрослой дочери давалась Волкову очень нелегко, но сейчас его не интересовали ни дочь, ни праздники.
Он отдал бы все на свете, если бы в его мобильном был пропущенный вызов от жены. Но его не было.
Волков положил было мобильный в карман, но потом вынул – он изведется с этим телефоном в кармане! Он будет вздрагивать от каждого звонка, трусить и нервничать, а ему нужна ясная голова!..
Зачем ему ясная голова, если он так ничего и не понял?! И не продвинулся ни на шаг в своем так называемом расследовании?!
Ругая себя за малодушие, Волков закопал телефон поглубже в бумаги – ну, будто он его забыл на столе, – надел пиджак и пошел к Маше Даниловой.
Он вошел, закрыл за собой дверь, – Маша, оторвавшись от компьютера, смотрела на него с интересом, – уселся на единственный свободный стул, сдвинул брови и спросил:
– Сколько времени Осипов вчера вечером просидел у вас, Маша?
Данилова вдруг быстро вздохнула, и у нее стало такое лицо, что Волков понял – сейчас она будет врать.
Это не опоздание на работу, не капли датского короля и занемогшая тетушка. Сейчас она будет врать виртуозно. С огоньком!
– Павел Николаевич, с чего вы взяли, что Осипов...
– Маша, – перебил Волков, морщась, – вот смотрите. Вы можете придумывать все, что угодно. Но давайте, чтобы вы меня не ставили в неловкое положение, а я соответственно вас, мы все уточним. Я знаю, что Осипов вчера просидел у вас очень долго. Он здесь курил, и вы разговаривали. Он остался специально, чтобы с вами поговорить. И вы остались тоже за этим. Никакого мужа вы не ждали, вы были на машине, я точно это знаю. Ждать его, да еще несколько часов, не было никакого смысла, тем более что в Москве пробки! Осипов несколько раз к вам заглядывал, правда? Но здесь, видимо, были еще люди. Потом все ушли, вы остались в одиночестве, он пришел и сидел долго. Потом началась паника, это уже когда Сиротин погиб, и вы вышли на улицу. Сегодня утром Осипов написал заявление об увольнении по собственному желанию. Вчерашним числом.
Маша пошевелила губами, но ничего не сказала. Волков мельком взглянул на нее и отвернулся.
– Все это мне известно. Поэтому прежде чем рассказывать мне про больную тетушку, подумайте, Маша. У нас с вами хорошие отношения, и мне бы не хотелось их испортить... окончательно. Я, – тут Волков улыбнулся, – не люблю вранья.
– Я знаю, – прошелестела Маша. – Но, Павел Николаевич, правда, это все не имеет никакого отношения...
– Давайте я сам решу, что имеет отношение, а что не имеет!
– Да, но...
– Маша!
– Павел Николаевич...
– Вам придется все рассказать, – сказал Волков безжалостно. – У нас человек погиб, и мне кажется, что погиб он не случайно. Говорите!
Маша встала, обошла стол, вернулась и села опять. Потом взялась руками за щеки.
– Мы с Игорем... – начала она и опять вздохнула. – Мы, понимаете...
Да, подумал Волков, понимаю. Рассказывать непросто.
– Мы... Вы понимаете, у нас так получилось... Уже давно...
– У вас роман?
– Да, – выговорила Маша Данилова, – да, да, да!.. А у меня муж, понимаете?
«Да, – опять подумал Волков, – понимаю. Я тоже муж. И я даже толком не знаю, есть ли у моей жены – роман, а может, любовь до гроба с каким-то посторонним человеком, вовсе не со мной. Та женщина, которая меня любила, была совсем другой, не такой, как нынешняя туманность Андромеды. Может быть, все дело в романе?.. Или нет? И как мне это узнать? И что мне делать, если вдруг это окажется правдой?!»
– У меня муж, а Игорь... Он очень хороший! Он самый лучший, правда, но я... я не готова развестись, понимаете?! Я не хочу, не могу! У меня дома все хорошо, и вот Новый год скоро, и дочка... А он, Игорь, говорит, что так больше продолжаться не может! Что он так с ума сойдет!
