Привычка спать под одеялом с головой у Витьки была ещё детская. Он не отвык от неё в лагере и не собирался расставаться теперь. Во-первых, под одеялом — теплей, а всё детство Витька вовсе не наслаждался теплом. А во-вторых — и для него это было важней — под одеялом ты как бы находишься в особом своём мире, наедине с мыслями, чувствами, воспоминаниями…
В лагере он ни с кем не сошёлся близко. Нет, не потому, что был нелюдим. Нелюдимостью Витька страдал не больше любого другого русского мальчишки своего времени. И не потому, что в лагере «Камбрия» не было хороших парней. Были в достатке. И даже не из несовпадения интересов. Интересы Витьки тоже были самыми обычными — интересные книжки, новые фильмы, дворовый футбол, стрелковый кружок, мечты о приключениях и постоянное желание хорошо поесть.
Просто он боялся разоткровенничаться и проболтаться. О своей главной тайне.
Тайна же эта заключалась в том, что солдату Конфедеративных Рот Виктору Ревку было всего пятнадцать лет. До шестнадцати оставалось ещё несколько месяцев. Он в самом деле был Виктор Ревок, но родился не в Минске, а в Тамбове, и прочие данные тоже были полным бредом, который он тщательно составлял и подделывал почти месяц, временами обмирая от ужаса перед тем, что творит и совершая мелкие преступления.
Из дома Виктор сбежал, когда домой вернулся старший брат, унтер-танкист. Невысокий (Витька его почти догнал, хотя брат был на семь лет старше), но крепкий, плечистый, в пригнанной парадной форме императорских кирасир, с короткой разноцветной планкой наград и… без обеих ног. Витька впервые в жизни не мог уснуть в ту ночь — после возвращения брата. Лежал и смотрел в темноту, слушал, как тихо плачет за стеной мама, как непривычно тяжело звучат в зале шаги брата (он так и не ложился пока) — в своё время одного из лучших бегунов школы… И почувствовал Виктор, что больше ждать не может.
В тот день он не вернулся из школы. Письмо послал, просил не искать — но знал, что искать станут, и дальше запутывал след, как на самой важной военной игре. Даже первые письма из учебного лагеря он пересылал с опаской, через третьи руки, всячески изворачиваясь, боясь, что вычислят по обратному коду — но код был военной тайной, причём даже не Русской Империи, а Гритвикенской Договорённости, и опасения оказались пустыми.
Слово «Африка» ему говорило не очень много. Континент, где ещё не кончилась война. Герои книжек и фильмов — их про Африку было много. Сведения со школьных уроков. Ну и всё, пожалуй. И вот он здесь. В Африке. В роте «Волгоград» 10-й сводной дивизии. 2-е отделение 5-го взвода.
Африка. Берега Моря Чад…
…С лагерными нагрузками он справлялся. Не сказать, что они давались легко, но Витька был самым обычным парнишкой своего времени и возраста — упрямым, ловким, сильным, сообразительным и не склонным ныть и жаловаться, даже если на самом деле трудно. А вот здешний фронт — опять-таки по многим книгам и фильмам — представлялся ему чем-то ну совершенно иным…
