— Какое же тебе еще время нужно? — холодея восклицает Макаров. — Там же взрывчатка. В любую минуту взлететь можем.
— Там песок! — смеется кладовщик. — Я после того ночного караула все мешочки пересчитал. Вижу — двух нет. Нашел их в сторонке, под камнем. Ну, ясное дело, — взрывчатку на место, а в мешочки — песок!
Макаров хотел еще что-то сказать, но позади послышался какой-то шорох. Они быстро оглянулись. Рядом с ними стоял Дубинка.
— Ты что, подышать свежим воздухом вышел? — деланно зевая, спросил его Борисенко. — Нагулялся?
Макаров молча смотрел на землекопа. Он не мог вымолвить ни слова.
— Ты мне очки не втирай, старик, — перебивает кладовщика Дубинка. — Я все слышал.
Он вынимает пачку папирос и прикуривает у Макарова.
— Я все слышал, — повторяет он, глубоко затягиваясь. — А ты, действительно, не дурак, Борисенко. Но и я… я, брат, тоже… — Голос Дубинки дрожит, прерывается. — Я бы тоже эту штуку, — он кивает на яму с мешочками, — ни за что не поджег. Там ведь люди! А я тоже человек.
Они стоят, озаряемые светом, падающим из окна, переминаясь под холодным ветерком, как будто ведут мирную беседу.
— Сука ты, а не человек! — злобно выкрикивает Борисенко. — Троцкист дохлый! Бандюга!
Он хватает Дубинку за руки, но тот с силой вырывается и отбегает в сторону.
— Тикайте, хлопцы, — слышен его голос. — Тут заваруха будет!
— Все равно никуда от нас не уйдешь, — бешено кричит Борисенко, потрясая кулаками.
Макаров только сейчас выходит из оцепенения. Как можно ошибиться в человеке! Конечно, Дубинка никогда не казался ему ангелом, но чтобы дойти до такой точки…
Макаров вбегает в помещение и лицом к лицу сталкивается с Сатиловым. Сатилов с полуслова понял его.
— Товарищи! — поднимает он руку. — Тревога!
Наступает тишина. Еще слышны обрывки чьих-то слов, стук падающей вилки, звон разбитого стакана, приглушенный смех.
Но вот все смолкает. Сатилов вынимает из кармана брюк маленький плоский браунинг.
— Кто еще вооружен, поднимите руки!
В конце зала поднимается несколько рук.
— Все, кто с оружием, ко мне! — властно распоряжается Сатилов.
В углу стоят три винтовки. Их получают Мамед, Макаров и Родионов.
— Взять оружие!
Мамед одним из первых хватает винтовку, но на его пути вырастает Маруся. Лицо ее бледно, губы искривлены.
— Дай винтовку! — вырывает она оружие из рук Мамеда. — Очень тебя прошу, дай!
Мамед вопросительно смотрит на Сатилова и медленно выпускает оружие.
Маруся с винтовкой в руках бросается к выходу.
— Комсомольцы! — страстно восклицает она, бледная, напряженная, как струна. — Комсомольцы, вперед!
Опрокидывая столы, к ней устремляется молодежь. Пусть не все имеют оружие, — неважно. Это хлопцы из тех, что и голыми руками сомнут любого врага.
Все выходят во двор. Макаров, сжимая винтовку (черт, какая она тяжелая!), держится возле Маруси, Сейчас он рядовой солдат.
Со стороны Карлюка слышен какой-то шум, лязг железа, топот.
— Ложись! — командует Сатилов.
Кто-то не выдерживает и стреляет. Вспышка озаряет взволнованные лица, груды камней.
Тотчас же невдалеке раздается чей-то выкрик. Над головами просвистело несколько пуль. Макаров нажимает на курок. Приклад больно ударяет в плечо.
Впереди снова раздался крик. На этот раз — крик боли.
«Неужели попал? — думает Макаров. — Так им и нужно, гадам!»
Страх в его сердце сменяется злобой и уверенностью. «Что, нарвались, голубчики? Нет, брат, нас так просто не возьмешь?»
Выстрелы раздаются все чаще. Маруся вскакивает на валун, поднимает винтовку.
— Товарищи! Комсомольцы! — кричит она. — Да неужели мы будем лежать на земле перед кучкой бандитов? Вперед, товарищи!
Сжимая винтовку в руках, она устремляется вперед. Вслед за нею бегут Симка, Мирченко, вооруженный пистолетом Сатилова. И Макаров, поднявшись во весь рост, бежит вслед за Марусей. Экстаз боя овладевает им. Он забыл обо всем, в сердце только одно: впереди враги, которых нужно смять.
— Вперед!
И вдруг сильный толчок в плечо заставляет его резко повернуться. Косо поджимая руку, он, словно подбитая птица, падает на землю. Краем глаза успевает заметить что-то белое, воздушное, метнувшееся к нему. Это Наталья.
