На рокот пришел Спецназ — низкорослый мужичок лет сорока с вечно грустными глазами.
— Можно забирать? — спросил он, заглядывая в кабину.
Стасис пожал плечами:
— За «стоху» могу еще часок подержать.
— Не надо, — испугался Спецназ. — У меня на сегодня тьма контейнеров! и кивнул на испещренный номерами листок за приборной панелью.
— Тогда забирай.
Стасис решил понаблюдать за работой погрузчика и сел на скамейку у стены ближайшего склада.
Тридцатитонный «Валмет» лихо развернулся, подъехал к составленным в два яруса контейнерам, вогнал в пазы одного из верхних свои стальные лапы и легко поднял его, весящего тонн двадцать. От длинной колонны грузовиков отъехал белый красавец «Вольво» и подставил под призывно висящий в воздухе контейнер свой длинный трейлер. Спецназ немного поприноравливался, затем мягко опустил контейнер гнездами точно на фитинги крепления.
Стасис вспомнил, как, проработав в порту первый месяц, услышал о каком-то докере Спецназе и представил себе двухметрового бугая с железными ручищами. Потом ему показали этого мужичка, внешне более чем заурядного, а на закономерный вопрос, за что же его одарили столь громким прозвищем, рассказали прелюбопытную историю.
Как-то раз, лет двадцать назад тогда еще просто Степа по пьяному делу вывалился из окна квартиры аж на четвертом этаже. Все участники шумного застолья в миг протрезвели и затряслись — хана ведь парню! Вызвали скорую, выгребли беднягу из сугроба — лицо все в крови, вроде, и не дышит! Кто-то ляпнул безнадежно: «Вона и мозги на снегу». Но Степа в реанимационной от шока отошел, увидел над собой каких-то людей в белом и, заподозрив неладное, начал вдруг бедных врачей материть и «метелить». Оказалось, всех делов-то: падая, разорвал кубу об карниз да руку вывихнул. Мозгами на снегу был вывалившийся изо рта кусок жеваного торта.
После этого Степа и стал Спецназом. А когда его спрашивают о происхождении шрама на губе, он наводит на вечно грустную физиономию туман загадочности и скупо роняет: «Было дело. Думал, не жить…» На самом-то деле ни о чем он не думал — не помнит даже, как у того злополучного окна оказался. Это уж потом ему объяснили, что окно распахнули, потому что на дворе было около ноля, а батареи жарили так, что потрескивали рассыхающиеся подоконники.
Смех смехом, но этот с виду совершенно заурядный человечек был в числе первых ликвидаторов в районе Чернобыльской АЭС. Не добровольцем — военкомат направил. Но, рассказывая об этом, Спецназ никогда не жаловался; послали значит, надо было, не одного его отправили. И щемило сердце, когда он со странной гордостью говорил, что хоть и зашкаливает с тех пор давление, но, в отличие от многих других ликвидаторов, волосы пока не выпадают, даже в интимном плане — тьфу-тьфу! — вроде, все в порядке.
Стасис глянул на стоящее у причала судно — «National Glory» с пробивающейся из-под облупившейся краски ржавчиной. На палубе стоял какой-то черноволосый человек и смотрел не то на Стасиса, не то на «Валмет». Может быть, и вообще куда-нибудь на горизонт — близорукие глаза Стасиса не различали его взгляд. Только вот в фигуре виделось что-то знакомое.
Хотя откуда у него знакомый на судне под либерийским флагом?
«Мерещится», — решил Стасис и побрел обратно во владения своей бригады.
Еще издали он заметил толпу вокруг мусорного контейнера и прибавил шаг. Когда же подошел совсем близко и ясно услышал многочисленные возгласы: «Давай, Бендюля! В клочья их, пиявок!» Из плотного кольца с диким криком вырвался бригадный кот Бендикс и мгновенно скрылся за углом бокса.
Стасис протиснулся через толпу к контейнеру и глянул на мечущихся по куче мусора двух мышек.
— «Бугор» засек, как они снова в ведро залезли, — объяснил Дима и указал на горделиво приосанившегося бригадира. — Не оплошал на этот раз!
— Думали Бендиксу их скормить, — вздохнул Витек. — Такое шоу провалил!
— В конец зажрался! — пробасил удрученный Степан Тимофеевич.
Бывшая гроза птиц и грызунов, с щедрой руки кладовщицы Веры Бендикс и впрямь стал походить на племенного поросенка экзотичной пушистой породы. И, скорее, даже хрюкал, чем мяукал.
