– Да причем тут этот лысый шизофреник? – воскликнул Ковалев. – Что он мог понимать в физике вообще, и в моих исследованиях в частности? Какие еще цитаты? Давайте не смешить людей!
– Нет, это вы не смешите людей! – поджав губы, произнес руководитель главка. – Ваша физика без руководящей роли нашей партии – ничто!
– Это физика – ничто!? – возмутился Ковалев. – Да это ваша партия – ничто!
Гости переглянулись.
Недели две после этого случая Эдуард Васильевич работал очень спокойно. Спокойно, потому что его перестали, наконец, дергать, приглашать на различные совещания, заседания, комиссии и тому подобное. Он работал с упоением. Все шло прекрасно. Одно немного огорчало: Таня заболела и на работу не приходила, сказала, что ей надо отлежаться. Эдуард Васильевич хотел было к ней заехать, но Таня попросила этого не делать и привела ему несколько убедительных доводов.
А потом Ковалева вызвали в горком партии. Разговор был тяжелым и долгим. Академику предъявили кучу документов, доказывавших то, что он давно и тяжело психически болен. Среди документов были бумаги из института, в которых сотрудники его лаборатории описывали превеликие странности академика: неадекватное поведение, агрессивные высказывания, провалы в памяти. Сотрудники выражали беспокойство по поводу здоровья Ковалева и все, как один, твердили о том, что он работает по двадцать четыре часа в сутки и переутомляется. В бумагах описывались различные истории, происшедшие с академиком, которые Ковалев совсем не помнил. Там были и случаи его неправильного поведения во время пребывания за границей. Этого Ковалев тоже не мог вспомнить.
– Да не было этого! – возмущался академик. – Мне не верите, вызовите Татьяну Вдовину, она была со мной на конференции в Штатах.
– Вы имеете в виду вашу любовницу? – сухо осведомился руководитель отдела горкома партии.
Ковалев поперхнулся. Он никогда не думал о Тане как о любовнице.
– От нее у нас тоже есть заявление, – продолжил руководитель отдела, – можете ознакомиться.
Эдуард Васильевич взял в руки документ, который был завизирован по всем правилам.
В заявлении Татьяна писала о странностях академика, которые давно замечала и которые в последнее время резко усилились. Она писала о том, что очень озабочена тем, что психически неуравновешенный человек руководит сложнейшими исследованиями в области физики. Татьяна предлагала закончить исследования без участия Ковалева. Она указала в заявлении, что пострадала от академика и лично, так как он принудил ее к сожительству, не разрешает выходить замуж и родить ребенка. В заключение Татьяна просила защиты от академика у горкома партии.
Эдуард Васильевич был ошеломлен. Он потребовал личной встречи с Татьяной. Сотрудник горкома тут же набрал ее телефонный номер и передал трубку Ковалеву.
Татьяна заявила, что на встречу не приедет, так как боится академика.
– Таня, что происходит? Чего ты боишься? – кричал Ковалев.
– Во время нашей последней встречи ты едва не задушил меня! – закричала в ответ Таня. – Я до сих пор болею!
– Но этого не было! – воскликнул потрясенный Ковалев.
– Ты давно страдаешь провалами памяти, – отчетливо проговорила Таня, – просто я тебе раньше этого не говорила. Она положила трубку.
– Хотите, мы привезем ее сюда? – любезно спросил сотрудник горкома партии. Ковалев отрицательно помотал головой. Он еще не понимал, что происходит.
– А давайте-ка мы вас подлечим! – ласково предложил работник горкома. – Поместим вас в замечательные условия! Вы нам еще нужны! Мы бережем свои научные кадры!
– Подождите, – произнес академик, – моя жена Катя может вам подтвердить, что я вменяем и не страдаю провалами памяти.
– Вы в этом уверены? – сочувственно произнес партийный работник. – Знаете, от нее тоже поступило заявление.
– Как? – поразился Эдуард Васильевич. – И от нее? И что же она пишет?
– Выражает озабоченность вашим состоянием здоровья. Просит помочь. Спасти вашу светлую голову. Боится проживать с вами совместно, так как вы недавно курили в постели и чуть не устроили пожар.
– Я курил в постели? – снова поразился знаменитый физик. – Я хочу немедленно видеть свою жену.
