— Что, вам, мальчики? — спросила выкрашенная в яркий белый цвет полноватая женщина с пухлыми губами, необъятными формами, одетая в почти «чистый», замасленный передник. Гека протянул ей старую трешку.
— Триста грамм «Докторской», две булочки, две бутылки «Жигулевского» и рулончик пергаментной бумаги.
— Бумаги не дам! Ее мало, — ответила продавщица.
— Смотри, — Гека обратился ко мне, — это фатальная женщина. О такой женщине можно только мечтать. Если бы я не был женат, то наверняка бы влюбился в нее без памяти. С такой женщиной все равно, что на трассе Одесса—Киев в ГАЗ-24, — польстил продавщице Гека.
— Между прочим, меня зовут Фира, — улыбнулась продавщица, кокетливо поправив большой белый цветок в волосах.
— Фира, Фира, я отдам за тебя полмира! — Гека продолжал льстить.
— Полмира — это много, — женщина продолжала улыбаться и протянула Геке сдачу. Гека демонстративно забрал рубль, а мелочь осталась в руке яркой представительницы советской торговли.
— Так может такая красивая женщина найдет бумагу для двух утренних странников, — заигрывал Гека.
— Ну, ладно, ох вы уж мне... — засмущалась Фира и протянула целый рулон, — а это кто у вас брат? — ткнула в меня пальцем Фира.
— Этот симпатичный парень — юнга. Он бороздит моря, океаны и таких женщин-королев, как вы.
— Ох, ох, ох! — улыбаясь, вздохнула женщина полной грудью и протянула нам в подарок два пирожка.
Мы вышли из магазина. Гека оглянулся и на прощание крикнул женщине:
— Какая женщина! Я вечером с цветами и в белом костюме жду вас, — правда, Гека не успел сказать, где он будет ждать, но это уже для нас не имело никакого значения.
Мы быстро прошли несколько кварталов и сели в автобус. В ЛАЗе было душно. Он был забит до отказа. В этот субботний день одесситы и приезжие ехали на «толчок». Кто хотел прибарахлиться, а кто хотел кому-то что-то впихнуть, как мы. Все были с большими пакетами и сумками. Я держал в одной руке левую сабо, а Гека — правую. Он все время нашептывал мне на ухо, чтобы я оберегал туфлю в давке. Еще Гека мне рассказывал о карманниках, которые все время ездят этим маршрутом. Правда, они нас мало волновали, у нас попросту не было денег. Еще Гека меня подбадривал: «Сейчас спихнем «францию», это будет главная заключительная стадия нашего предприятия, потому что, как говорил наш генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев «Это одно из основных направлений в развитии народного хозяйства». Автобус остановился, со свистом выпустив воздух. Двери открылись и пассажиры высыпали на улицу.
— Конечная. Цементный завод, — прохрипел водитель, но «заводчане» его уже не слышали.
«Пролетариат», так же как и мы, придя в быстрое движение, двигался на «тучу». Боязнь опоздать заставляла толпу спешить. Вспомнив песню «Смело, товарищи, в ногу!», я стал ее напевать во время движения:
«Смело, товарищи, в ногу!
Духом, окрепнув в борьбе,
В царство свободы дорогу
Грудью проложим себе.
Вышли мы все из народа,
Дети семьи трудовой.
«Братский союз и свобода» —
Вот наш девиз боевой!»
— Вперед на баррикады! — своим любимым патриотическим девизом закончил мою песню Гека, — хорош петь.
Он лихорадочно, как будто чего-то боясь, отмотал кусок бумаги и протянул его мне.
— Обмотай левую, а я правую обмотаю.
— Зачем? — переспросил я, — это же одна пара, обмотаем вместе.
— Юнга, баррикады уже близко, поэтому ввиду «военного» времени, приказы больше не обсуждаются. Командует только боцман, то есть я. Ты меня понял? Иначе у нас возникнут проблемы и довольно серьезные. В лучшем случае нас будут бить ногами, а в худшем — ногами по лицу, а в наихудшем — нас заберут в «луноход» и несколько космонавтов, у которых вместо скафандров фуражки с кокардами, будут с помощью специальных космических приспособлений из очень болезненной резины, объяснять, что можно делать, а что — нельзя. После этого «луноход» нас отвезет на Марс. Там нам дадут ручку, бумагу и в крайне неинтеллигентной форме попросят нас объяснить, откуда у нас французская обувь с Молдаванки, кто ее изготовитель. И сделают это не для того, чтобы пригласить изготовителя во Францию на показ мод, а выпишут ему в суде ту путевку, о которой я тебе говорил… в «теплую» и приветливую Тюмень. — Гека сказал это достаточно серьезно.
