— У, гад! — Иваныч снова замахнулся на Руслана. Его эмоциям не было предела, — короче, ночь, ни одной живой души, иду. Гляжу, какие-то глаза сверкают, ну все — волки. Мне конец. Я же не думал, чтобы перед тем, как на два дня в Одессу ехать, нужно завещание оставить. Теперь-то жена с любовницей переругаются. — Все громко засмеялись. Иваныч немного повеселел.
— Так что это, Иваныч, волки были? — удивился я.
— Да нет, — улыбнулся он, — не волки, Лёня, но не лучше волков.
— Может, инопланетяне? — пошутил я.
— Ты бы там точно не смеялся, — разозлился на меня Иваныч, — сейчас расскажу. Иду, вижу, глаза сверкают. Похоже, бродячие собаки. Иду мимо них, а одна мне мордой в ногу тычет, ну так я ее ногой бац, а она меня за кроссовок схватила, падла, и давай рвать его. Еле камнями от них отбился. Иду дальше. Прошел километров пять. Вдалеке горят огни. Похоже, село какое-то. Иду по селу, а навстречу мне какие-то пьяные мужики: «Слышь, дай, закурить». А, я им говорю: «Так не курю я». А, они мне: «Ах, да ты, гидота, еще и не куришь?» Ну, короче, немного поваляли меня. Часы «Breguet» сняли. Смотри, «фингал» поставили.
— Иваныч, надо было им напомнить про 27 статью Закона Украины о депутатской неприкосновенности, — зло пошутил я.
— Ну, я одному про неприкосновенность и напомнил, хорошо ему по морде приложил. Хоть и ночь, я их хорошо запомнил. Одного Сашко зовут. Надо будет, Лёня, как-то их найти и разобраться, по-серьезному. У, скоты! Если тебе надо будет в этом деле помочь, я прокуратуру подключу. Ну, то ладно. Да, иду дальше. Смотрю, село Белолесье. До автобусной остановки дошел. Хорошо, что в кармане пятьдесят гривен завалялись, а то пришлось бы милостыню просить. Видишь, Лёня, еще говорят, что депутаты хорошо живут.
— Иваныч, у тебя, никто из родителей контролером на общественном транспорте не работал? — решил подколоть его я.
— Лёнь, да у меня с пролетарским происхождением все нормально, — не подозревая подвоха, заверил меня Иваныч, — а что? Чего именно контролером?
— А от того, что кроме таких охотников, как вы оба, и контролеров в трамваях, так «обезбашенно» за зайцами никто не гоняется.
Мы все заулыбались. Было видно, что Иваныч успокоился и его усталость начала брать верх. Беспокойный день подходил к концу. Яркие краски одесского заката над крышей «Гостиного дворика» блекли. С моря доносилось свежее и прохладное дыхание ветерка. Пока Иваныч рассказывал свою страшную историю, ребята вынесли столик на улицу и засервировали его коньяком и фруктами. На запах коньяка и лимончика, прихрамывая и держа под рукой костыль, во дворик явился Валерич. Увидев друг-друга, депутаты обнялись, и мы уселись за столик, дабы отметить удачный конец «королевской охоты». Валерич с Иванычем несколько раз повторяли свои «ужасные» рассказы, периодически обкладывая Руслана матом. Я рассказывал одесские анекдоты. А затем мы пели одесские, украинские и русские песни. Иваныч тянул «Ой, мороз, мороз», Валерич — «По дорозі жук, жук, по дорозі чорний. Подивись, дівчинонька, який я моторний»>27. Я пел одесскую «Как на Дерибасовской, угол Ришельевской». Потом мы все вместе затянули свадебную песню «Ой, Марічка, чічері...», к которой я добавил несколько куплетов от себя:
«Сплю, сплю, мені сниться,
Біля мене молодиця.
Я хапаюсь за грудки,
А це кури, петухи...»>28
За застольем время летело быстро и вскоре стемнело. Депутаты остались отдыхать, а мы разъехались по домам. Утром я заехал за ними, чтобы проводить их в Киев. Мне было странно видеть их сказочно счастливыми после пережитого ими «бум-бокса» и не сложившейся «королевской охоты». На прощание мы обнялись. Валерич сказал, чтобы я не переживал, гипс всего лишь на две недели, что так весело и так хреново они еще нигде не гуляли. Иваныч на прощание задал крайне волновавший его вопрос, где же я взял такого водителя-дегенерата? Гипс Валерича меня вообще не волновал. Руслан, конечно, дурак. Если разобраться — они сами же ему инструкции давали. На следующий день я провел с Русланом серьезную беседу. Долго ему объяснял, что можно делать, а что делать нельзя. Завершив беседу, посоветовал ему искать другую работу. Кстати, в конце нашей беседы он сдуру сказал мне одну гениальную фразу, которую я запомнил навсегда: «Если бы я был таким умным как вы, Леонид Александрович, тот не был бы водителем».
