Импровизированный детский стол был накрыт на тумбочке у окна. Из него открывался замечательный вид: звёздное небо, жёлтые окна ночного города и море огней внизу, где в порту и на рейде Авачинской бухты тесно от кораблей. На диване, за нашей спиной, пахнущие морозом шинели, шапки с офицерскими «крабами», а справа от входа, на деревянном полу, – стройные ряды уставной начищенной обуви.
Наш деревянный дом на две коммунальные квартиры стоял почти у вершины пологой сопки, на улице, которая называлась Морской. Отец тогда ещё не вышел на пенсию. Был он в чине майора, носил военно-морскую форму с якорями и кортиком и занимал должность начальника штаба ПВО Тихоокеанской флотилии. Поэтому одежда половины гостей выдержана в чёрных и жёлтых тонах. Все они флотские. Даже сосед, Кулешов дядя Миша, надел парадную форму старшины первой статьи, хоть он никакой не военный, а служит солистом в гарнизонном оркестре.
Новый год приходит на Дальний Восток, когда в нашей столице ещё и не начинали готовить салат оливье. В потолок ударяются пробки шампанского, и небо Авачи озаряется дивным светом: сотни сигнальных ракет вспыхивают над стояночными огнями, а у бортов кораблей медленно расцветают мерцающие соцветия разноцветных фальшфейеров. И всё это великолепие отражается на поверхности водной глади и в моей детской душе.
Оживление не стихает, даже когда у гостей заканчиваются тосты. Телевизор никому не помеха потому, что ни у нас, ни у соседей его нет.
Отец берёт в руки концертный баян.
В лесу родилась ёлочка… —
разносится над столом. Лучше всех поёт дядя Миша. У него громкий, насыщенный бас, и каждую музыкальную фразу он будто выговаривает: «Ё-лоч-ка». Так же, как он, только немного лучше, поёт только Дед Мороз. Я это точно знаю. Ходил сегодня на утренник в Дом офицеров флота.
А Новый год не торопится. У него много работы. Ведь нужно раздать подарки всем, кто его ждёт. Каждый такой шаг, размером в один час, встречается новыми тостами за нашим большим столом и нарядным заревом за окном. Ведь ракеты у моряков не кончаются никогда. Мне уже хочется спать, а он ещё только подходит к Хабаровску.
В районе нашего дома сигналят машины такси. Уезжают одни гости, вместо них приходят другие, чтобы поздравить лично, глаза в глаза, а не как в Центральной России – по телефону. Новый год по-дальневосточному дарит такую возможность всем, у кого в Петропавловске есть родственники и друзья.
Мы с братом досидим до утра, когда все разойдутся, торжество станет маленьким, скучным и переместится на кухню. Ведь, по большому счёту, Новый год – это семейный праздник, и каждый из тех, кто ночью присутствовал за нашим большим столом, будет слушать Гимн СССР дома, среди родных.
Пейзаж за окном потускнел. Постепенно погасли огни. Как орудие после выстрела, дымится вершина Авачинского вулкана. А я всё равно не верю Серёге, что Дедом Морозом на утреннике был наш дядя Миша. Дед Мороз не сидит за столом рядом с гостями, а приходит глубокой ночью, когда все в квартире спят, и кладёт подарки под ёлку, до которой ещё надо добраться.
Время идёт особенно быстро, когда его просишь не торопиться. В день перед отъездом мать посвятила мне аж сорок минут. Я попросил её почитать что-нибудь вслух. Выбор пал на сборник стихов о войне.
Рассказал нам эту сказку
Землячок один
В грузовой машине тряской
По пути в Берлин.
Я вспоминаю это последнее четверостишие, паузы, интонации, звук захлопнутой книги каждый раз, когда прохожу мимо старой груши. Есть у меня зарубки на прошлом, памятные места, помимо родных могил. Там оживают звуки и чувства.
А на следующий день, с утра, мы провожали Серёгу и маму на железнодорожный вокзал. От нашего дома это восемь минут ходьбы самым медленным шагом…
Как у них там, на Камчатке, сложилось в эти два года, я узнал не так уж давно. Зашёл ко мне как-то Серёга: посидеть, покурить, рассказать о своих неудачах. Он ведь старший и первым дошёл до черты, когда прошлое становится важней настоящего. Компьютер ему подарили, когда уходил на пенсию. Только раньше братишка на нём в стрелялки играл, потому что не было Интернета. А тут зарегистрировался в «Одноклассниках» и принялся разыскивать родственников отца, чтобы узнать, где он похоронен.
