– Это что за диковинный агрегат? – кивнул он на виброплиту, когда с неё сняли брезентовый плащ, защищавший от непогоды.
– Электротрамбовка, – коротко пояснил дед.
Валерий Иванович присел на корточки, потрогал руками сварочный шов.
– Похоже на самодел, – задумчиво произнёс он, – хотелось бы посмотреть, как эта штука работает.
Я сбегал за переноской. Виброплиту вытащили на улицу, а в качестве экспериментальной площадки выбрали глубокую рытвину у передних колёс «бобика». Её забросали камнями и свежей землёй. Дед взялся за ручки. Тракторист заглушил двигатель и спустился на землю, поближе к центру событий. От смолы подошли мужики. Обеденный перерыв, но им, как людям причастным, тоже было что посоветовать.
– Зверь-машина! – сказал Петро, подгребая лопатой щебёнку с обочины. – Здравствуйте вам! Дрова, что ли, привезли? А где выгрузка? Или в цене не сошлись? А то бы мы с Василём…
– Действительно, – спохватилось городское начальство, – что-то мы увлеклись созерцанием! Ты слышал, Мансур Зарипович? Нас уже критикуют!
– Так куда высыпать, Валерий Иванович?
– Постарайся ближе к калитке. Людям ведь вручную таскать.
Поленья были крупными и тяжёлыми, как кирпичи. На изгиб левой руки помещалось четыре штуки, но даже с таким весом мне было трудно вставать на ноги. Больше всех поднимал тракторист. Был он худым, жилистым и таким длинноруким, что трелевал охапки, доходившие ему чуть ли не до уровня глаз. В работу включились все: Петро, дядя Вася Культя и старший Филонов. Он даже разделся до пояса, настолько вспотел. Подтянулись соседи: дядя Коля Митрохин, ездовый из Семсовхоза и Толик Корытько, младший сын деда Кугука.
Когда куча уменьшилась где-то на треть, Валерий Иванович отозвал в сторону деда, чтобы попрощаться.
– Такое дело, Степан Александрович, – сказал он, надевая рубаху на потное тело, – собираюсь я между складами асфальт положить. Расстояние там небольшое, дорожный каток не развернётся. Нельзя ли посмотреть вашу электротрамбовку в деле? В аренду оформить или ещё как-нибудь? Деньгами заплатить не смогу, нету такой статьи, да и бухгалтер не разрешит. Только дровами или углём.
Дед, естественно, согласился, да и я был не против. Обычный поход в кино со взбалмошной девчонкой принёс небывалые дивиденды.
К концу обеденного перерыва количество работников в нашей команде уменьшилось ещё на две единицы. По своим смоляным делам ушли дядя Вася с Петром, а дров ещё полно.
Бабушка собиралась помочь, но за ней прислали от Раздабариных принимать на кухне дела, посчитать, сколько чего надо купить, чтобы приготовить поминальный обед «не хуже, чем у людей». Мы с дедом совсем приуныли.
– Придётся нам, Сашка, завтра вдвоём ехать на огород, – сказал он, когда в очередной раз общество село перекурить. – Успеем картошку прополоть да окучить – и то ладно. Хорошо бы управиться до обеда и человека проводить по-соседски, без суеты.
– Тут Ваньку Погребняка завтра выписывают из больницы, – подхватил эту мрачную тему дядя Коля Митрохин, – надо понимать, безнадёжен. Отъездился мой сосед… А ну, навались, мужики! Тут всего-то два раза по столько и ещё половина столько! Главное, мы живы, а работа для всех найдётся…
Когда через час пришла бабушка, я уже еле стоял на ногах. Зато наша поленница выросла более чем в три раза.
Обедали в ужин. Дед вслух размышлял, как и куда сподручней складировать уголь. Я клевал носом и всё порывался нырнуть в постель. А бабушка меня тормошила, мол, потерпи, потому что если уснуть до захода солнца, утром будет болеть голова. Ещё днём я планировал в спокойной обстановке поразмышлять о своих перспективах, да только куда там! Ушёл в нирвану, как только щека прикоснулась к подушке.
Мне снилась моя левая ладонь. Была она в язвах и волдырях. Я выбрал один из них, самый маленький, и попробовал выдавить. Из ранки податливо вышла какая-то белая масса, толстая, как карандаш. Я давил её и давил, а она всё никак не хотела заканчиваться, хоть вышло уже метра, наверное, два. Ладонь горела, а я с ужасом думал о том, что же останется от меня, если в каждой из этих язв такое же количество гноя?
