– Нет, и этим-то мне и нравится Джек. Он не пользуется именем или состоянием своей семьи. Каждый пенни, который он тратит, он зарабатывает своими собственными руками. Как все обычные люди. Ну разве это не благородно?
– О боже, – шепотом пробормотала Элизабет.
Но Джессика ничего не слышала. Все ее мысли были заняты предстоящим свиданием.
– Поэтому он ведет меня обедать к «Гвидо». Просто фантастика, да?
В этом Элизабет была согласна с сестрой.
«У «Гвидо» самая лучшая во всей Калифорнии, а может, и не только в Калифорнии пицца», – подумала она.
– Это здорово, Джес, – подтвердила Элизабет.
Но у нее было такое ощущение, что, скажи она, что кафе сегодня сгорело дотла, Джессика бы и тогда ее не услышала. На губах ее блуждала отрешенная улыбка, и она, казалось, была где-то далеко, в своем собственном мире – мире, созданном только для двух людей: Джек там был принцем, а Джессика – его единственной принцессой.
Джессика положила себе на тарелку последний кусок пышной пиццы, пропитанной томатным соусом и итальянским сыром, с шестью разными уложенными сверху начинками.
– Какую оценку ты бы присудила этой пицце по десятибалльной шкале? – спросил Джек.
Джессика откусила маленький кусочек и стала медленно его пережевывать, как бы стараясь по справедливости оценить все его достоинства.
– Девять и девять десятых, – объявила она наконец.
– Неплохо, – сказал Джек, рассмеявшись. – А где еще одна десятая?
Джессика слизнула с пальцев нежный ароматный соус.
– Ну, абсолютного совершенства не бывает – пошутила она.
«Может быть, такое понятие применимо лишь к тебе», – прибавила она про себя.
Джек в этот день выглядел бесподобно в своем темно-коричневом свитере, из-под которого виднелась желтая рубашка, оттенявшая его волосы цвета спелой пшеницы. При каждом взгляде на него на Джессику накатывала волна восторженного обожания.
– Ты знаешь, Джессика, – заметил Джек, – в этом я с тобой не согласен. Мне кажется, что абсолютное совершенство все-таки возможно.
– Да? – сказала Джессика, оперев голову на локоть и глядя ему в лицо. – И ты с ним сталкивался?
В глазах Джека появилось отрешенное выражение.
– Одно время моя семья жила на побережье Карибского моря. Я не помню, говорил ли я тебе об этом, но у нас есть там маленький коттедж.
– В самом деле? – Джессика сразу же представила себе, как она, в своем потрясающем бикини, лежит на песчаном частном пляже, недалеко от поражающего своим великолепием дворца, который Джек скромно называл маленьким коттеджем. – Там должно быть чудесно, – сказала она.
– Да, это действительно райское место, – подтвердил Джек. – Так вот, однажды мы с Валери решили заняться подводным плаванием с лодки. День выдался чудесный – ясный, солнечный, с легким ветерком. А вода была чистой, прохладной, цвета яркой бирюзы, как твои глаза.
Джек помолчал и так улыбнулся Джессике, что от этой улыбки ее сердце стало выделывать такие сальто, которым бы позавидовал олимпийский чемпион.
– Это был один из тех дней, когда у тебя появляется предчувствие, что сегодня произойдет что-то необыкновенное, – продолжал Джек. – Так и случилось. Мы с Валери обнаружили удивительный коралловый риф. И там, под водой, перед нами открылся какой-то волшебный подводный мир: ничего подобного я раньше не видел. Светящиеся, как неоновые огни, рыбки, вся эта причудливая экзотическая морская растительность и пробивающиеся сквозь толщу воды солнечные лучи. – Глаза Джека взволнованно заблестели. – Я знаю, что тебе это может показаться странным, но у нас появилось такое чувство, что мы, как Христофор Колумб, открыли новый материк. В этом подводном царстве не было никого, кроме нас двоих. В тот день мне показалось, что я знаю, каким бывает полное совершенство...
Джек вдруг умолк на полуслове, пристально глядя на что-то за спиной Джессики. Его лицо исказила странная гримаса, в которой Джессике померещились и страх и ненависть одновременно.
Джессика резко повернулась и увидела, что в кафе вошел высокий красивый Николас Морроу в сопровождении долговязого рыжеволосого парня, которого Джессика раньше не видела. Они сели через несколько столиков от них, возле искусственного водопада у дальней стены пиццерии.
