— Эх, Полкан, Полкан! Пошто так получилось? — не сказал, а простонал старый охотник.
Кончик хвоста собаки дрогнул — она хотела вильнуть им, но не могла. Лесник отвернулся: ему слишком тяжело было смотреть на умирающую собаку, с которой он столько лет вместе делил на охотах кусок хлеба и ночлег у костра…
Топором охотники разрубили тушу кабана повдоль на две части. Напрягая все силы, они стащили волоком половину кабаньей туши к месту, над которым вверху стояли привязанные лошади. Затем вернулись и притащили вторую половину кабана. Но «уговорить» лошадей спуститься по крутому склону оказалось невозможно. Они храпели, пятились, лягались, рвались в стороны, и охотники ничего не могли с ними поделать. Впрочем, бывалый старик всё же придумал, как спустить лошадей на дно ущелья. Каждой лошади он связал арканом все четыре ноги вместе и повалил на снег. Морды лошадей он притянул и привязал к передним ногам. Животные сделались совершенно беспомощными, испуганно моргали глазами и храпели.
Одну за другой охотники спихнули лошадей с гребня перевала вниз. В вихрях снежной пыли лошади быстро скользнули по крутому склону. Лавина снега поплыла за ними и взметнулась белым облаком на дне ущелья, скрыв всё, что там происходило.
Охотники сели и, как в детстве с ледяной горы, заскользили вниз. На дне ущелья лошадей не было видно. Они с разлёту влетели под глубокий рыхлый снег и скрылись там. Где-то под ногами послышалось фырканье. Руками охотники отрыли и развязали сначала одну лошадь, потом другую. «Доставка» лошадей в ущелье прошла благополучно.
Близился вечер, когда охотники двинулись вниз по пояс в глубоком рыхлом снегу. Вывести лошадей вверх на хребет нечего было думать. Двигаться можно было только вниз. Кони с тяжёлым грузом на спинах поднимались на дыбы и прыгали вперёд, почти исчезая в пухлом снегу. Снова прыжок, ещё прыжок, и так всё время. Вскоре лошади встали, тяжело дыша, мокрые от пота. От них поднимался пар. Так с остановками до темноты прошли не более двух километров. А всё ущелье тянулось на десять километров. Кругом одни камни и снег. Ни одного кустика. Ночевать в снегу на морозе без костра было опасно.
За поворотом ущелья показалось что-то тёмное. Это был десяток елей. Они, как разведчики, поднялись в гору значительно выше еловых лесов по северным склонам. В снегу под ёлками нашлось сколько угодно сухого хвороста — как раз то, что было нужно охотникам.
Около яркого костра лошадей развьючили. Они устало понурились. Им предстояло провести длинную ночь без корма.
Охотники поджарили на шомполе мясо, поужинали и улеглись около костра. Приятная истома разлилась по телу. Неудержимо захотелось спать.
После полуночи сердитое ворчание собаки разбудило охотников. Она злобно лаяла в темноту ночи, на загривке вздыбилась шерсть. Задними лапами собака нетерпеливо взрывала снег, и он отлетал в потухающий костёр, громко шипя. Броситься вперёд собака не решалась.
Охотники подбросили в костёр сухих сучьев. Огонь сразу охватил их, затрещал и поднялся. Совсем близко по снегу к людям подкрадывался какой-то зверь. Его глаза поблёскивали фосфорическим светом, отражая огонь костра.
Лесник прицелился в хищника. Но собака бросилась вперёд и заслонила цель — к костру подползал Полкан! Он виновато смотрел в глаза старого охотника, слабо виляя хвостом, словно извиняясь, что ещё не подох!
Лесник поднял собаку на руки и чуть не заплакал. Он ласкал её, отогревал у костра и ругал себя последними словами.
Полкана отогрели. Но зашить рану было нечем. Разорванной нижней рубашкой туго перевязали рассечённый живот. Провозились почти до рассвета. Собака слабела на глазах и делалась всё безучастней к окружающему. На рассвете она лежала без движения,
Как только рассвело, охотники погрузили на лошадей кабана. Лесник протянул Адрианову ружьё:
— На, паря, пристрели, однако, Полкана, нам его на руках не донести по такому уброду. Да и жить-то ему, сердешному, остались минуты. Зря только мучается. Я поведу лошадей, а ты тут… Ну, бери ружьё, что ли…
— Не могу! — ответил Адрианов, отходя в сторону.
