Я не понимаю, что он имеет в виду, о чем откровенно сообщаю Эдварду. Тот снова вздыхает:
– Джейн, ты верно сказала, что все нити ведут в Индию. И эти преступления как-то связаны с Тадж-Махалом. Те, кто убил Хамида Сатри, наверняка причастны и к убийству Рахула Санджита.
– Есть предложение включить меня в команду, которая будет работать в Индии?
– Не будет никакой команды. Чем меньше шума, тем лучше. Это работа для одного человека.
– Ты хочешь, чтобы я отправилась в Индию одна и там расследовала убийство?
– Как я могу?! – даже пугается Ричардсон. – Ты не представляешь, каково там. Жара, влажность, всякая зараза.
– Эдвард, ты забыл, что трудности – единственная моя слабость. Без них жизнь неинтересна.
– Нет. Я сам попытаюсь выкроить время, чтобы, пока Энни борется за жизнь, поискать что-то в Тадж-Махале.
– И как ты это представляешь? «Энни, полежи под капельницей, а я пока сбегаю на допрос»?
– Там никто никого не позволит допрашивать, Джейн. У нас нет прав, пока мы официально не обратились в Интерпол и не доказали связь этих преступлений.
– Так в чем дело?
– Тебе, конечно, лучше еще немного подлечиться… ну, пока я не вернусь… А там мы придумаем, как напомнить министру о твоей персоне. Это лучше, чем работать с Уоделлом, который быстро докажет, что тебя не стоит нагружать. Нет, будешь здесь разыскивать нужную мне информацию в Интернете, у тебя это хорошо получается. Будешь мне помогать…
Он говорит и говорит, а я ужасаюсь. Да что с Эдвардом такое?! Неужели болезнь жены и впрямь превратила его в хлюпика? Остаться или не отдать дело Уоделлу Ричардсон не может, но зачем же так со мной?
– Стоп! – Я останавливаю его не только словами, но и жестом. – Эдвард, что бы ты предложил мне, например, два года назад?
– Отправиться в Индию.
– И?
– Там жарко и душно. И работать тяжело, мы не можем даже напрямую сотрудничать с полицией, – снова заводит свое Ричардсон.
– Значит, я лечу в Индию. И чем скорей, тем лучше.
– Нет, это опасно.
– Хватит меня жалеть! Ты же обещал помочь вернуться к жизни? Так не топи, а протяни руку. К тому же ты будешь рядом… Почти рядом. Ты со мной рядом, а я с тобой и Энни. Все будет хорошо, Эдвард, правда. Я не ледяная принцесса и не растаю за пару недель на индийском солнце.
После столь горячего монолога Эдвард сдается:
– Я не знаю… На это нужно получить согласие министра. К тому же если ты отправишься под прикрытием, то никаких «ты со мной, а я с тобой».
– Хорошо, – с излишним воодушевлением соглашаюсь я. – Я все распутаю самостоятельно, найду этот чертов алмаз, а потом мы вернемся домой втроем – Энни, ты и я. Звони министру, каждый день на счету.
– Ну… Джейн, такие вопросы не обсуждают по телефону.
– Когда ты сможешь поговорить? Правда, не тяни, Эдвард, время уходит, пока придумаем легенду, организуем все…
– Вообще-то я в девять должен быть у министра. Это из-за передачи дела. Попробую поговорить.
– Хорошо, а я пока еще раз побеседую с Уитни, пусть расскажет все, что ему известно о Хамиде Сатри. И схожу к своему врачу.
Во взгляде Ричардсона немедленно появляется беспокойство. Боится, что Викрам Ратхор, который вытаскивал меня после операции, не разрешит лететь в Индию? Конечно, не разрешит, но я не намерена выкладывать ему все, как на исповеди.
– Не бойся, я врачу ничего рассказывать не буду, просто мне пора в очередной раз посетить его.
– Ляжешь в госпиталь?
– Нет, я два дня назад проходила обследование, сегодня должны быть готовы результаты. Это очень кстати.
Провожая меня, уже у двери Эдвард добавляет:
– Может, лучше не трогать этого Уитни?
– Эдвард, он темнит. Знает куда больше, чем говорит.
– Но ты не имеешь права его спрашивать.
Вот чего боится Ричардсон. Я смеюсь:
– Но он-то об этом не знает. Не бойся, я не буду пытать его раскаленным железом и даже сверлить взглядом не буду.
Эдвард выдавливает из себя вымученную улыбку (вот скрутило мужика!):
– Знаю я тебя, умеешь выпотрошить так, что и лошади от памятника королю Георгу захочется в чем-нибудь признаться.
– Я памятники не допрашиваю. Обещаю, что заикаться после моего визита Томас Уитни не будет.
Ричардсону не до словесных пикировок, я это прекрасно понимаю и спешу удалиться. Только бы он поговорил с Элизабет Форсайт, Эдвард в последние дни стал слишком осторожным и сентиментальным.
