Кемпке еще раз ласково осмотрел содержимое свертка. Обертка из обрывка мягкой кожи со следами удаленных чешуек, с острыми неровными краями, была надежнее любого контейнера. Он осторожно завернул драгоценный груз и убрал обратно во внутренний карман плаща. Его сердце билось в ритме пульсирующих зародышей.
Офицер аккуратно вывел машину из переулка на дорогу. К утру надо успеть доехать до временного полевого аэродрома, не обозначенного даже на картах люфтваффе. Узкие синие лучи, сквозь прорези светомаскировочных насадок на фарах, скупо освещали дорогу. Скоро старая брусчатка сменилась ровным асфальтовым покрытием автобана. Вялая морось с неба плавно перешла в дождь. Крупные капли защелкали по ветровому стеклу. Машину занесло на повороте мокрого дорожного покрытия, но офицер за рулем даже не притормозил и не снизил скорости. Допустимый риск всегда являлся спутником выполнения серьезной задачи. Даже если ее ставишь себе сам. Обязательно к рассвету он должен быть на взлетной полосе. Самолет без него не улетит, а вот зародыши могут угаснуть, не дождавшись закладки в уютные гнезда инкубатора. Здесь, рядом с карьером «Трона Кримхильды», их незримо подпитывала мощность, излучаемая переходом. Даже надежно закрытый обвалом, он продолжал насыщать пространство вокруг себя невидимой энергией из другого пространства. Сквозь ткань кителя Кемпке чувствовал, как, удаляясь от места перехода, понемногу слабеет пульсация горошин. По человеческой аналогии это можно сравнить с истощенным организмом, у которого интервалы между ударами сердца становятся все реже и реже, в конечном счете потихоньку сходя на нет.
Кемпке прибавил скорости. Стрелка спидометра качнулась вправо. Ему нравилась эта машина. «Хорьх» был не только мощным и надежным автомобилем, но и крайне удобным. В нем можно было сидеть, не снимая фуражки с вышитым имперским орлом на высокой тулье. Отто не нравилось смотреть на свое новое лицо в зеркальце заднего обзора. К голубым глазам без защитных костяных пластин он успел привыкнуть, а вот голова, покрытая лишь светлыми волосами, еще вызывала глухое недовольство. Несмотря на то что прошло уже много лет.
Такие посылки он получал уже не в первый раз, но все реже, чем хотелось бы. Каждая новая поездка в этот городок означала безвозвратные потери в их рядах. Связника, оставляющего зародыши, он ни разу не видел. Да в этом и не было никакой необходимости. Каждый занимается строго своим делом. Последняя, почти выращенная для него пятерка бездарно и глупо погибла при ковровой бомбардировке Пенемюнде, ракетного центра на северной оконечности острова Узедом в Балтийском море. На его создание было затрачено тридцать миллионов марок. Ракетному центру присвоили кодовое название «Испытательная станция Норд».
Две недели назад воздушная армада бомбардировщиков союзников практически сровняла с землей ракетный центр. Хорошо, что Краус своевременно снабдил Кемпке информацией об инкубаторе, до которого никакой авиации никогда не добраться и где биоматериала под рукой с избытком. Отто мысленно похвалил себя за предусмотрительность. Так тщательно разрабатываемый им план крупномасштабной операции чуть не был сорван из-за досадной случайности. Хотя часовую бомбардировку трудно было назвать стечением обстоятельств. Кемпке стиснул руль руками. Время начала операции теперь намного откладывалось. В ней штурмбаннфюреру и его команде предстояло сыграть ключевую роль. Он не обольщался на счет своей значимости, но точно знал, что без него, безликого живого винтика, весь механизм грандиозного плана не сработает…
Быстро взглянув в очередной раз в зеркальце, он автоматически отметил, что надо заменить эмблему на новой фуражке. Старую он потерял, когда ворочал бетонные обломки в поисках собратьев. Пятисоткилограммовая фугаска превратила бетонный бункер наблюдения за пусками ракет в нагромождение глыб с торчащими в разные стороны обрывками изогнутой арматуры. Рядом бесформенным курганом высилась считавшаяся защищенной стартовая позиция. Утром это было мощное инженерное сооружение с бетонным куполом, в котором находились зоны сборки, обслуживания, кухня и медпункт. После налета внутри позиции переплелись остатки рельсов железнодорожной ветки, выходящей к забетонированной стартовой площадке. На самой зоне взлета чадно горели автомобили и бронетранспортеры, подвозящие все необходимое для обслуживания пускового стола. Оставалась слабая надежда, что кто-то смог уцелеть. Но нет, ничего и никого. В Пенемюнде все было сметено. Во время налета почти шестисот англо-американских «летающих крепостей» погибли несколько сот человек и все готовые ракеты. Тяжелые бомбардировщики засеяли остров фугасными и зажигательными бомбами. В результате были уничтожены или разрушены почти все здания, где размещались конструкторские бюро и научно-исследовательские отделы, монтажные мастерские, подъездные железнодорожные ветки, казармы охраны и склады. Вдалеке, превращая ночь в день, полыхали электростанция и завод жидкого кислорода. Не помогли всевозможные ухищрения, предназначенные сбить с толку воздушную разведку противника. Вблизи полигона соорудили макет деревни, где в песочнице играли гипсовые детишки, а на лавочках сидели куклы в человеческий рост. Нацисты считали, что картина вполне мирная, и уж никак нельзя заподозрить нахождение поблизости секретного военного объекта. Ошибочка вышла.
