Откуда у него такая странная фамилия — Древесный, — не знаю. Но, говорят, в прошлом он увлекался резьбой по дереву. И предки его в этой области работали.
Древесный, утверждает Аким, — спина. Он и коллектив защитит, и за себя постоит. Из своей должности он выжимает для себя всё, что может, и приятелей-знакомых имеет немало.
Дружит он с людьми по соображениям деловым, практическим. И приятели записаны в его алфавитной книжке не по начальным буквам фамилий или имён, а по начальным буквам услуг, которые они могут оказать. Так сказать, что ты можешь? При чём состоишь?
Есть люди, которые состоят при мебели. Они могут устроить вне очереди спальный гарнитур. Есть люди, которые состоят при билетах на различные зрелища, при автомобильных запчастях и т. д. Я — тебе, ты — мне. Человек, который по службе ни при чём не состоит, интереса не представляет.
— У Древесного, — продолжал Штакетников, — на букву «эл», например, записан Гуляев. Почему? Лицензия на лося. Сам собственными глазами видел! А на «эс» — Аверкин. Почему? Случка собак. При собаках, значит, человек!
Вообще вчера вечером в «Пещере» Аким был в ударе. Или «Неандертальская» сделала своё дело.
Слушай, Сынуля, меня, ибо ты только начинаешь. У тебя нет даже амплуа, — говорил он. — А у каждого сусовца оно должно быть. И оно не имеет ничего общего с той должностью, которую человек занимает. Вот Кум — Кумачевский, к примеру. Он известен у нас не как экономист, а как мастак проводить собрания. На работе он вялый, полусонный, а за председательский столик сядет — сразу взбодряется. Постучит ключиком по графинчику: «Товарищи, начнём работу…» И пошёл, пошёл… Когда время надо заполнить, сам говорит; когда записавшихся много, знает, кого из них выбрать, кому дать слово. И страсти, если разгорятся, умеет пригасить. Ораторов примирить: «И ты, мол, прав, и ты тоже. прав. Вы говорите об одном и том же, но разными словами…»
Тут Штакетников насчёт призвания каждого сусопца абсолютно прав. Вот, например, Кудымкаров, который клещам, усталым голосом говорит, он садит в отделе кадров, но ого амплуа — билеты на футбол, и театр, кино, на самолёт и даже на теплоход но Волге. И ещё он умеет рассовывать сусовских детей по чужим пионерлагерям. Народят работники СУСа детей, а он подкидывает их в другие организации.
Координатор Чебуреков — тот незаменимый организатор товарищеских обедов и ужинов, а также пикников, которые называются «массовкам и за город».
Что же касается нашего антоновского Вестового, то он не плановик, а прежде всего спец но части встреч и проводов на аэродроме. Пробьётся через толпу с букетиком прямо к трапу. Лётное поле, если надо, перебежит. Других не пустят, а его — пожалуйста. Один раз чуть под самолёт не попал… Чемоданчик у прилетевшего в руки возьмёт, к машине проводит. Если багаж есть, мигом получит. И идёт только в те двери, где написано «Посторонним вход запрещён».
По пути с аэродрома в гостиницу лёгкую беседу ведёт, город показывает, с памятниками разными знакомит. Он курсы гидов окончил без отрыва от производства. Если требуется время потянуть, чтобы в СУСе лучше подготовились к приёму гостя, Вестовой выберет маршрут подлиннее, кругаля даст.
За последние годы Вестового три раза повышали: его многие начальники знают, которые летают. «А-а, говорят, есть в СУСе очень толковый молодой человек — мальчик такой косенький в сером плаще!» Вот тебе и мальчик!
А какое моё амплуа, я ещё не знаю.
Хорошо мы посидели в «Пещере», но поговорить псе же пришлось мало: началась музыка, концерт.
Вышла певица в мини-шкурах. Под леопарда. Сама большая, а голос слабенький. Микрофон изо рта не выпускает, так и жуёт его. Честно говоря, наша антоновская Зинка, дочка хромого Игната, — куда голосистее. А эту еле слышно. К тому же оркестр её заглушает — четверо здоровяков в набедренных повязках и в накидках тоже под леопарда. Наяривают на рожках и бьют в барабаны — в тамтамы, обтянутые шкурами.
Время от времени оркестранты кричат: «Ан!»
Я сидел и не знал, куда деваться. А Штакетников сказал:
— Другим здесь нравится. Всё-таки, что ни говори, а тянет человека к дикой природе — к шашлыку. Хочется ему иногда уйти от автомашин, от транзисторов, от магнитофонов, от суеты всякой.
