Слушаю его, а на языке так и вертится: почему же он всё-таки меня позвал? Неужели у него нет подходящих людей рядом?
Под конец я в осторожной форме спросил об этом. Он ответил:
— Да вот вспомнил о тебе, земляк. При выдвижении кандидатур очень важно, чья фамилия придёт в голову первой. — Потом добавил: — А в голову твоя фамилия пришла потому, что наткнулся я перед этим на заметку в газете. О славных делах «Пенькотреста». Подписана: «А. Сынулин». Алексей Сынулин всегда сочинять любил. Помню, учительнице по литературе ты нравился. Она говорила: «Сынулин пишет так, как я требую. Без отсебятины».
Я Горчицына, конечно, сразу узнал, хотя прошло немало лет. Он такой же худощавый, улыбается спокойно. Только глаза его смотрят не так, как раньше. Не смотрят, а вроде присматриваются. И ещё он усы отпустил. Присматривается и шевелит усами.
Тут же, в своём кабинете, он познакомил меня с Акимом Михайловичем Штакетниковым, инженером отдела.
— Будете, — говорит, — работать вместе. А ты, Штакетников, натаскивай его, возьми над ним шефство.
Штакетников привстал:
— Всё будет исполнено.
Ничего, видно, мужик — этот Аким Михайлович. Только белый весь: и волосы белые, и брови, и лицо, как бумага, и глаза. Всё не имеет цвета.
Идём мы с ним коридором, а я таблички на дверях читаю: «отдел инвентаризации», «отдел корреспонденции», «отдел экспедиции», «отдел реализации», «отдел транспортизации», «отдел утилизации», «отдел интенсификации», «отдел спецификации». И наконец, «отдел координации». Это мой.
Зашли в комнату, сел я на стул, а в глазах всё ещё таблички прыгают. Робею я перед ними. Зря, наверно, согласился. А Штакетников успокаивает:
— У Горчицына не пропадёте. Он своих земляков в обиду не даст… Кстати, встретите здесь давних знакомых — Вестового, Кудымкарова и Чебурекова. Это ведь все ваши — антоновцы?
— Антоновцы, — говорю, — но здесь не по моей профессии…
— А кто тут по своей? Не много насчитаете. Со временем, Сынулин, вы здесь многими профессиями и специальностями овладеете. Даже дипломатией.
— Да, — сказал я, — организация большая. Очень солидно всё здесь.
— Вас таблички напугали? — догадался Штакетников. — Не обращайте внимания. Игра слов. Для бухгалтерской ведомости. Кто зав, кто зам. На самом деле, все одним заняты…
— А УКСУС в целом? — спросил я и подумал: «Вот идиот — у Горчицына сразу не узнал!»
— УКСУС? Мы — межведомственная контора. Собираем заявки снизу — передаём наверх, получаем развёрстку сверху — рассылаем по низам. Ну, кое-что утрясаем, увязываем, согласовываем.
— И многое от вас зависит?
— Да как тебе сказать? Решать мы, собственно, ничего не решаем, а помешать можем. Со временем усвоишь, что к чему. Пока привыкай, присматривайся.
Вот и всё. Чувствую себя хорошо, чего и тебе желаю. Скучаю, очень случаю по Антоновке. Один. И всё незнакомо. Я ведь в таком большом городе впервые. Ходил, ходил — ноги ломить стало. А потом пришёл в гостиницу, задремал, и приснился мне колодец с журавлём, что напротив лавки сельпо. И будто в этом колодце вода кончилась.
Несколько раз поднимал ведро, а оно всё пустое. Надо же такому пригрезиться!
Крепко обнимаю своего старого друга и жму его руку –
Лешка.
13 апреля
Дорогой, милый Вася!
Я уже пригляделся.
Рабочий день у нас начинается в девять, опаздывать нельзя. А я как на грех один раз пришёл на пятнадцать минут позже и в книге не успел расписаться: её уже унесли и заперли.
В буфете гостиницы была очередь — вот я и задержался. А как же, не позавтракав, на работу идти?
Штакетников надо мной смеялся:
— Провинциал ты, Сынулин. Завтрак никуда не уйдёт. Из сотрудников УКСУСа, насколько я знаю, дома не завтракает никто. Стакан холодной воды — и пошёл. В. девять надо показаться начальству — просунуть голову в дверь. А ещё лучше к тому же и спросить о чём-либо вышестоящего товарища, посоветоваться. Например: «Тут курьер уходит. Вы ничего не будете в город посылать?» Или: «Как отчёт делать — по прежней форме?»
— У тебя, — говорит Аким, — всегда должен быть в голове запасной вопрос к начальству. Где бы ты его не встретил, спрашивай. Во-первых, будут знать, что ты постоянно думаешь о деле, а во-вторых, спрашивай, чтобы тебя не спросили.
