— Надо, надо познакомиться, — согласился Ромашкин.
Через несколько минут Костя и Люся-Мила уже сидели за столом. Костя выпил штрафную.
— Сразу вижу, хороший парень, — одобрительно сказал Типчак. — Новенький? Кем работать нанимаешься?
Ромашкин лукаво подмигнул Люсе-Миле, сказал:
— Могу шофёром…
Типчак протянул Ромашкину свою огромную ручищу.
— Слушай, браток, приходи в мою пятую автоколонну!
— А что вы делаете? Землю возите? Пирамиду Хеопса насыпаете?
— Хеопса? — переспросил Типчак, на минутку задумавшись. — А-а, ты про этого египетского царя… У нас про него много газета писала. Все знают. На бумаге-то, может, и пирамида…
Актиния и Настя уже давно встали из-за стола, мыли на кухне посуду. Ушла за ширму Люся-Мила. А Ромашкин и Типчак всё ещё продолжали разговор.
— Нет, мы не землю возим. Это работа для сумасшедших. У нас тише, спокойнее. Обслуживаем разные стройуправления. День работаем — два загораем, газеты читаем.
— Отчего же загораете?
— А оттого. Есть у нас АТК — автотранспортная контора. И каждый начальник даёт заявку на завтра, сколько ему каких машин потребуется. Заказывают побольше, чтобы случаем без транспорта но оказаться. Назавтра мы приезжаем. Десять или пятнадцать машин. А возить нечего. Не готово ещё для нас. Сидим в кабинках, занимаемся политическим самообразованием. А тонно-километры идут. К вечеру нам эти заказчики подписывают нарядик: перевезено того-то и столько-то тонн на такое-то расстояние. Если они не подпишут, им по шее дадут, нахлобучка будет: «Почему допустили простой?» А тут, стало быть, все работали… И они и мы. Так что, браток, иди к нам. А землю возить — ни-ни! Там экскаваторы её кидают по машинам, а эти «МАЗы» как угорелые носятся. — Типчак посмотрел на часы, устало потёр руками лицо. — Ну, что? Поздно уже? Настя, Настенька, куда ты ушла? Выходи за меня замуж, Настенька! На Днепр поедем! Житуха исключительная! Как этот сказал? Чуден Днепр при тихой погоде!
4. «У меня асе получится!»
Что означает слово «директор»
Росомахин «крутит воронку»
Существует ли волшебная палочка?
Строительство Однотрубненского рудника началась «задом наперёд». Не было ни жилья, ни дорог, ни ремонтных мастерских — всё находилось ещё только в проектах, — а и степь выгнали экскаваторы срывать земляную корку, чтобы скорее дойти до руды.
Руда залегает не близко. Надо вывезти в отвал тысячи автомашин земли. Надо снять толстый, глубокий слой на широком пространстве. Тогда откроется фронт рудной добычи. Надо… Очень многое ещё надо! А директор стройки Михаил Сидорович Росомахин выступил на высоком совещании и дал слово, что скоро пойдёт однотрубненская руда…
Кое-кто из инженеров предупреждал его, сомневался, получится ли так.
Росомахин, улыбаясь, отвечал:
— У меня всё получится!
Официально Росомахин именовался начальником строительства, но называл себя директором. Видимо, мягковатое и расплывчатое слово «начальник» ему нравилось меньше. А «директор» благодаря двум «эр» звучит гордо, твёрдо, решительно, непререкаемо, это слово вызывает преклонение, трепет, порою даже дрожь, требует строго проводить принципы субординации, подчёркивает ранг и говорит о том, что этот работник на руководящей вершине, он — первый, и все сотрудники призваны реализовывать его приказы, распоряжения, поручения, циркуляры, рекомендации, прожекты, не располагая нравом возражать, спорить, раздумывать. Таков был порядок в любом вверенном директору тресте или управлении. Все здесь матросы, а у штурвала, у руля корабля — он, прошедший пожары и штормы, старый, проверенный инженер, администратор и организатор — директоррр Ррросомахин!
— У меня всё получится!
Спит и видит Росомахин: лист газеты, а на немкорреспонденция Сусанны Сударченко иод огромным заголовком: «Есть однотрубненская руда!»
И её, правда, скоро достанут: Росомахин распорядился сузить фронт работ и, как говорят на стройке, «пойти на руду воронкой» — чтобы хоть в одной точке достичь рудного тела, чтобы хоть чайной ложкой кусочек зацепить. И тогда можно рапортовать, давать интервью, фотографироваться, выступать по однотрубненскому телевидению.
